И море, и Гомер – всё движется любовью… - Евгений Михайлович Голубовский

Круг его друзей, знакомых – одесские поэты Игорь Павлов, Толя Гланц, Галя Маркелова, одесские художники Валя Хрущ, Шура Рихтер, Люсьен Дульфан. Место силы – и одесский Привоз, и Молдаванка, и море. Там он «кадрил» или «клеил», – как тогда говорили – девушек, там пил шмурдяк, там писал стихи. Не на уроках же их было писать, где он погружал учеников в мир Чехова.

И ещё – Ефим Ярошевский прекрасно рисовал. Помню выставку его рисунков в галерее у вокзала. Преобладали автопортреты – байронические, неотразимые в своей красоте, которые так и трактовались, как перчатка, брошенная женщинам всей Одессы.

…Встречу с друзьями, с читателями Ефим Ярошевский провёл перед очередным отъездом. Когда-то отъезд был разрывом связей, трагедией и для остающихся и для уезжающих. Сегодня – это виток биографии. Интернет делает текст существующим на всех континентах. Так что текст новой поэмы, которую читал автор, когда будет дописан, одновременно узнают и в Одессе, и в Берлине, и в Иерусалиме. Никто не спешил прощаться, скорее говорили «до свидания» писателю, продолжающему традицию одесской литературы.

Мы в постоянной переписке. Ефим Ярошевский подготовил том стихов, я посоветовал предложить его издательству «Книжник». Работает сейчас над томом прозы. Новые фрагменты прислал для альманаха «Дерибасовская-Ришельевская». Надеюсь, ничто не помешает нам опубликовать их в сентябрьском номере, когда будет отмечаться день рождения Одессы.

Во всём ли мы совпадаем? Не во всём. Ефим Яковлевич больше любит Кая Юлия Цезаря, а я Брута. А в какой-то день наоборот, но в отношении к поэзии, к литературе мы едины. Не бывает литературы второй свежести.

Поэта представляют стихами. Стихотворение «Экологический этюд» Ефима Ярошевского было опубликовано в антологии «Одесса в русской поэзии», вышедшей в Москве в 2012 году. Ироническое и ностальгическое, оно передает запахи города. И ещё два, чтобы представить его в движении.

* * *

Я старый маг морей, усталый аллигатор,

гиппопотам! Звериный Карл огня!

Я бедный идальго, я маленький плантатор,

я в клетке кепчатой, не обижай меня.

Я в аленьком бреду, я в жёлтенькой косынке,

как негритёнок Ли с китайской бахромой,

с бубенчиками слов в зелёненькой корзинке,

опрятный счетовод, смеясь, иду домой…

ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ЭТЮД

Это одесское лето, одесское гетто,

толпа озарённых придурков,

это влажная завязь травы и речи,

морской соли и сырого тумана,

косноязычие одесских долгожителей,

подвеянных поэтов,

тихих задумчивых сумасшедших,

хитрых шахматистов

и расчётливых утренних философов…

Это утренний кефир и полдневное солнце

над горячим от жизни Привозом,

Молдаванка с покосившимися улицами

и древними, подмытыми артезианскими

и фекальными водами, дворами,

где долго не гаснут закаты,

и на бледные лица слепых кариатид

ложится к ночи тёплая,

бессмертная одесская пыль…

Это сладкий дым и смог загазованных пляжей,

Златы Пяски ещё не загаженной Дофиновки,

свежие жабры бычков-гладиаторов,

борющихся с тяжким воздухом моей отчизны,

моего любимого греческого полиса,

моей старушки Пальмиры…

Восхитительный запах дерьма и отечества!

Где сливочный ампир и классическое барокко,

цветной торт лепных карнизов

и ломкий бисквит известняка,

дворовые сортиры,

дождик на станции Сортировочной,

мокрые рельсы и тоска переездов.

Там по утрам над Отрадой встаёт

высокое свежее море,

которое пахнет степью и неубитой рыбой…

Там не слабеет целебный запашок

водорослей и йода,

и в августе на скалах крепчает зловоние мидий,

чёрной и жирной морской травы…

Это – память о временах, когда под Одессой,

как под сердцем,

ходило большое свежее море,

и в турецком чаду кофеен подымался над Ланжероном

жертвенный шашлычный дым…

* * *

Гудит прощальная трава,

как прибыль сказочного лета.

Картины Ветхого Завета

в корзинах веры и добра.

Гори, распивочный лоток,

всей яростью весенних красок!

И пуще, пуще разгорайся,

трамвайной ссоры уголёк!

Лети, безудержный трамвай,

кабриолет пустого лета!..

Пустеет парк. Выносят вето,

осенних лавок каравай.

Сюрреализм? Экспрессионизм? Нет, одесская метафоричность, одесский захлёб чувств, рождённый свободным дыханием.

Ждем Ефима Ярошевского и в это лето в Одессе. Надеюсь вновь почитает стихи и прозу – уже из новых книг.

Демоны Юрия Олеши

«Пишу лучше я, но его демоны сильнее моего демона», – это написал не я, это сказал о Валентине Катаеве, ближайшем друге юности, Юрий Олеша.

В том, что демоны Катаева оказались сильнее, стойче, и я не сомневаюсь.

Как и в том, что Юрий Олеша начинал как писатель ярче, лучше, но оказался спринтером, а не стайером…

Хотя…

Через три дня, 3 марта, исполняется 120 лет со дня рождения Юрия Карловича Олеши. Надеюсь, что в этот день напишу о нем эссе, многие годы люблю этого писателя.

Но вчера состоялся пресс-брифинг, посвященный писателю в Одесском театре юного зрителя имени Юрия Олеши, в котором и меня просили принять участие.

Вначале эпизод комический, вроде бы прямо к брифингу не имевший отношения.

Вхожу. Ко мне подбегает юная особа с микрофоном в руках.

– Скажите, а почему вы согласились участвовать в разговоре про Алёшу?…

Ах, как захотел я ей сказать, что ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины, ах, как захотел я ей сказать, что думаю о молодой поросли телерепортёров, но удержался. Ведь во все времена в Одессе были репортёры, которые свято верили, что на Пересыпи лопнул меридиан… И не их вина, а беда, что Юрия Олешу не включают в школьные программы, не переиздают, не ставят в театрах…

– В 2016 году нашему театру взамен имени Николая Островского дали имя Юрия Олеши, – начала брифинг директор и художественный руководитель театра Оксана Бурляй-Питерова – и мы посчитали за честь стать организаторами праздника в честь юбилея писателя…

Это ещё один шаг декоммунизаторов. Не самый корректный. Хоть, конечно, в Одессе должно было быть увековечено имя Юрия Олеши. Жаль лишь, что в репертуаре театра нет его спектаклей. Пока нет.

Разговор получился. Я рассказывал, как радовался, когда двадцать лет тому, к столетию Олеши, удалось собрать его стихи, разбросанные по многочисленным одесским журналам и газетам десятых-двадцатых годов и выпустить книгу стихов Юрия Олеши «Облако». Ведь начинал он