Портреты заговорили… - Юрий Кириллович Толстой

С. Н. Братусем, Г. К. Матвеевым и О. С. Иоффе, подчеркивается, что соответствующая часть государственного имущества передается государственному юридическому лицу в оперативное управление (согласно современному законодательству – в хозяйственное ведение или оперативное управление). Где же здесь недооценка имущественной стороны дела? Этот упрек в адрес теории коллектива, по-видимому, вызван тем, что, с точки зрения Е. А. Суханова, о подлинном юридическом лице речь может идти лишь тогда, когда это юридическое лицо выступает в гражданском обороте в качестве собственника. Из того же проистекает и негативное отношение к таким организационно-правовым формам юридических лиц, как унитарное предприятие и учреждение, поскольку как предприятие, так и учреждение по действующему законодательству наделяется не правом собственности, а лишь ограниченным вещным правом (правом хозяйственного ведения или правом оперативного управления). При этом Е. А. Суханов не учитывает того, что сторонники теории коллектива в оценке указанных организационно-правовых форм исходят из иных методологических предпосылок, чем он сам.

Неточно также утверждение, воспринятое Е. А. Сухановым из арсенала сторонников теории социальной реальности, будто теория коллектива ведет к удвоению субъекта права, признавая таковым как само юридическое лицо, так и стоящий за ним коллектив. А. В. Венедиктов во всех своих работах, особенно в статье «О государственных юридических лицах», опубликованной незадолго до кончины, как бы предвосхищая этот упрек, неоднократно подчеркивал, что с точки зрения теории коллектива государственное юридическое лицо – это и есть возглавляемый ответственным руководителем коллектив рабочих и служащих, а потому никакого удвоения субъекта права здесь не происходит. Жаль, что Е. А. Суханов эту статью, которая подводит итог многолетним изысканиям выдающегося ученого в данной области, проигнорировал. Вообще подборка литературы, относящейся к юридическим лицам, даже если ограничиться советским периодом, вызывает известное недоумение. Почему, скажем, нет ни одной ссылки на материалы развернутой дискуссии о юридических лицах, состоявшейся в 1954 г. Материалы эти опубликованы в № 8 журнала «Советское государство и право» за 1954 г. и вполне доступны для использования. В этой дискуссии приняли участие многие выдающиеся ученые-цивилисты, в их числе А. В. Венедиктов, Д. М. Генкин, С. Н. Братусь. Не потому ли материалы дискуссии проигнорированы, что в ней убедительной критике были подвергнуты концепции, к которым тяготеет сам Е. А. Суханов, в том числе теория социальной реальности? По поводу этой концепции один из участников тогдашней дискуссии, С. Н. Братусь, справедливо заметил, что она неизбежно ведет к агностицизму, к молчаливому признанию государственного юридического лица вообще непознаваемым. Скромные суждения автора этих строк о юридическом лице Е. А. Суханов оценивает по опубликованной в 1955 г. статье (любопытно, что в том же номере журнала опубликована не замеченная Е. А. Сухановым статья А. В. Венедиктова), хотя в том же году опубликована книга, в которой взгляды на юридическое лицо изложены более полно и развернуто[86]. При этом решающее значение придается двум положениям, которых в статье не было: «Вне живых людей, на поведение которых институт юридического лица призван оказать стимулирующее воздействие, обоснования гражданской правосубъектности государственных органов, как, впрочем, и правосубъектности вообще, – дать нельзя»[87].

И в другом месте: «Волей может обладать либо живой человек, либо коллектив людей. Организационно-правовая форма, взятая в отрыве от живых людей, никакой волей обладать не может»[88].

Сказанное не означает, что взгляды на юридическое лицо должны застыть на уровне разработок, которые имели место почти полвека назад, а то и более.

По-видимому, подход к раскрытию сущности юридического лица должен быть дифференцированным, в зависимости от того, о какой организационно-правовой форме и даже о каком конкретно юридическом лице идет речь.

Почему, скажем, автор этих строк в свое время не «примкнул» к теории коллектива, основателем которой был его учитель? Да просто потому, что коллектив рабочих и служащих никак не мог быть признан ни волеобразующим, ни волеизъявляющим субстратом государственного юридического лица. Все вопросы жизни юридического лица решал пресловутый треугольник (правда, не бермудский), в котором доминирующую роль играл обычно руководитель соответствующего предприятия (организации), из рук которого «кормились» остальные члены «тройки»: и секретарь парткома, и председатель завкома, профкома, месткома. Иногда к этому триумвирату подключали и руководителя комсомольской организации. Это тем более относится к случаям выступления государственного предприятия, учреждения, организации в гражданском обороте, для чего, собственно говоря, им и присваивалась юридическая личность. Если же от имени юридического лица должен выступить работник, не относящийся к его органам, то его для этого нужно снабдить доверенностью.

Ссылка на то, что действия всего коллектива необходимы, во всяком случае, для того, чтобы юридическое лицо могло выполнить поставленные перед ним задачи, а также на то, что за действия своих работников, совершенные во исполнение возложенных на них функций, юридическое лицо отвечает как за свои собственные действия, лишена той доказательной силы, которую ей приписывают. Ни в том ни в другом случае нет ни волеобразования, ни волеизъявления самого юридического лица. Речь идет о действиях лиц, которые сами находятся с юридическим лицом в правовых отношениях. В законе (ст. 402 ГК РФ) отнюдь не случайно сказано: «Действия работников должника по исполнению его обязательства считаются (курсив мой. – Ю. Т.) действиями должника». Считаются действиями должника, но отнюдь не являются таковыми.

Что же касается ответственности юридического лица за действия его работников, то и она не говорит в пользу включения соответствующего работника в состав волеобразующих и волеизъявляющих органов юридического лица. Приведем пример. Шофер работает в акционерном обществе по найму и возит генерального директора. При выполнении служебных обязанностей совершил наезд, за который отвечает акционерное общество. Можно ли на этом основании шофера, совершившего наезд, отнести к волеизъявляющим и тем более волеобразующим органам юридического лица? Нет, конечно. Ответственность не будет нести и генеральный директор акционерного общества, хотя он и относится к его исполнительным органам: и тот и другой при определенных обстоятельствах могут нести перед акционерным обществом ответственность в порядке регресса (генеральный директор, например, за то, что предписал шоферу превысить скорость, а шофер за то, что пытался совершить обгон с нарушением правил дорожного движения). Этот пример показывает, что ответственность юридического лица за действия его работников, членов, участников и т. д. не связана напрямую с выявлением людского субстрата данного юридического лица.

Применительно к государственным (а теперь и муниципальным) предприятиям и учреждениям наделение их юридической личностью призвано к тому, чтобы обозначить, «найти» козла отпущения, с которого можно было бы полной мерой спросить за результаты хозяйственной и иной деятельности соответствующего социального образования. Таким пунктом приурочения прав и вменения обязанностей как раз и является ответственный руководитель предприятия или учреждения, назначенный уполномоченным на то органом государственной власти или органом