Эдуард Лимонов - Андрей Балканский

этом создавший экзотическую ветвь арабского социализма, Джамахирию, или «народную власть», — точно проходит по разряду «аятолл». Ким Чен Ир же обычно находится в тени своего отца Ким Ир Сена, архитектора северокорейского государства и идей чучхе. Однако мы должны учитывать, что во многом ему, возглавившему Северную Корею после крушения соцлагеря, практически без союзников, да еще и в период природных бедствий и катаклизмов, было сложнее, чем отцу. Тем не менее он сумел сохранить выстроенную там уникальную систему.

Родившись в один год, они и умерли с разницей в два месяца, в конце 2011 года. Но какие разные смерти! Одного провезли по засыпанным свежим пушистым снегом улицам Пхеньяна, где тысячи и тысячи людей рыданиями провожали вождя в последний путь. А другого его же народ в виде возбужденной, бестолковой и жестокой толпы повстанцев изнасиловал и разорвал на куски возле его родного города Сирта. Каддафи не бежал из страны, не сдался и сопротивлялся до конца…

«Муамар погиб как воин. Убит в бою», — напишет Лимонов в этот день в своем блоге.

Генеалогическое древо семьи Савенко-Зыбиных выводит нас к обычным русским людям из средней полосы России.

Вениамин Иванович происходил из города Боброва Воронежской губернии. Дед и прадед — крестьяне из деревни Масловки той же губернии, деду, правда, удалось дослужиться до бухгалтера. Вениамин был призван в армию в 1937 году и, имея специальность электротехника, попал в элитные войска НКВД. Раиса Федоровна — из города Сергача Нижегородской губернии. Отец ее происходил из деревни Нови, опять же из крестьянской семьи. Затем стал директором ресторана в Горьком, проворовался, попал в штрафной батальон и был убит в 1944 году. В общем, «плоть от плоти и кровь от крови двух российских деревень — Новь да Масловка».

Экзотическое имя Эдуард было дано ребенку в честь поэта Багрицкого, томик которого читал отец, когда ему сообщили о рождении малыша, что отчасти и предопределило его дальнейшую судьбу. (Потом Вениамин Иванович пожалел об этом — он никак не хотел видеть сына писателем.) Тихий еврейский мальчик родом из Одессы, поэт-декадент в 1917 году вступил в Красную армию и превратился в яростного революционного агитатора, изображавшего самого себя «ангелом смерти в кожаной тужурке», насилующим гимназистку во время обыска. В перестроечные времена его обвиняли в антигуманизме (особенно недолюбливавшие его за еврейское происхождение патриоты). Однако ему-то точно пришлись бы по душе нацбольские кричалки вроде «Отобрать и поделить!» или «Да — смерть!».

Родители всегда говорили маленькому Эду — «мы русские, русские…». И хотя в полученном им заново во Франции свидетельстве о рождении вместо утерянного при переездах в графе национальности отца стояло — украинец, а в 2010 году в харьковском издательстве «Фолио» даже вышла его биография в серии «Знаменитые украинцы», Лимонов придерживался этого принципа всю жизнь и достаточно резко реагировал, когда этот факт подвергался сомнению.

«Придурки москвичи причисляют меня иногда по фамилии к украинцам, но это потому, что не осведомлены, — отмечает он в «Книге воды». — Так же как и на Кубани, живет в верховьях Дона множество людей с фамилиями, кончающимися на “о”, все они потомки казаков. Ни бабка моя ни слова не знала по-украински, ни отец не знает. Верховья Дона и городки вокруг него исконно казацкие».

Ну а когда на съезде националистов в феврале 1996 года в Санкт-Петербурге один из участников издевательски поинтересовался, что он тут делает, не являясь русским, Лимонов просто ударил его в ответ кулаком в лицо.

Кусок территории, по которому проходили странствия семьи Савенко и за который она не отлучалась, — Донецкий бассейн, Левобережная Украина, Луганск, Миллерово, Харьков. Лишь в 1951 году, после скитаний по баракам и временным комнатам, родители Эдуарда получили собственную двухкомнатную квартиру в поселке Салтовка в черте Харькова аж в 20 квадратных метров, в новом двухэтажном доме на Поперечной улице.

Послевоенный СССР переживал строительный бум. В полуразрушенных во время войны городах возводилось новое жилье, часто — руками пленных немцев. В 1955-м отпраздновала новоселье в Ленинграде и семья моего деда. В отличие от скромной салтовской квартиры это была роскошная и по нынешним меркам «двушка» в только что построенном парадном сталинском особняке в начале Среднеохтинского проспекта, с лепниной и высоченными потолками.

Делать репортаж о жизни простых советских рабочих, у которых была даже комнатная собачка породы шпиц, к нам приезжал корреспондент американского журнала «Тайм». Правда, материал так и не вышел. По одним данным, не были найдены необходимые для американской пропаганды изъяны и трудности рабочего быта. По другим — начались события в Венгрии, и стало не до того. Зато сохранились фотографии, а сделавший их репортер прославился серией снимков советских танков и уличных столкновений в Будапеште.

В общем, семья Савенко, как и семья Дмитриевых, вкалывала на государство, но и получала от него немалои в обиде на советскую власть не была, как и миллионы других семей.

В день смерти Сталина моя мама, возвращаясь домой из ленинградской школы, боялась напомнить, что у нее день рождения. И маленький Эдик плакал вместе с другими взрослыми и детьми.

Март ледяной. Знамен суровых шелест.

Диктатора продолговатый гроб.

Его Асгарты ожидает прелесть,

Где рядом бы Один уселся чтоб…

Март ледяной. Один его сажает.

И Сталину смеется сквозь усы,

Кумысу козьего доверху наливает,

Свинины отрезаются кусищи и кусы…

Март ледяной. Поверхности сияют —

Небес кубы. Пространства океан.

Друг к другу головы согласно наклоняют,

Их Бог Один. И Сталин наш тиран.

Валькирии с огромными глазами

Стоят, не шелохнувшись, заделами,

И трубки возбуждающий дымок

Двоих окутал там, где только мог…

Глава первая

«УБЕЖДЕННЫЙ АНТИСОВЕТЧИК»

Согласно северокорейским идеям чучхе, человек имеет две жизни — обычную, физическую, и политическую, которая даруется ему вождем и партией. У каждого гражданина КНДР имеется специальный блокнот красного цвета под названием «Отчет о жизни» (прямо как в песне группы «Аукцыон» — «Я веду книгу учета жизни»), куда он записывает свои достижения и ошибки, а затем обсуждает с соседями и коллегами по работе на еженедельных собраниях. Получается своего рода дневник политической жизни.

Обозначим в нескольких эпизодах, пунктирно, вехи политической жизни Савенко-Лимонова Эдуарда Вениаминовича на протяжении пятидесяти лет, до создания НБП.

Эпизод № 1. Убить Никитку.

«— С какого момента в жизни вы почувствовали себя “человеком политическим”?

— Я с дружками