Люди на карте. Россия: от края до крайности - Владимир Дмитриевич Севриновский

– Откуда приехал? Из Москвы? Сажу свою здесь оставлять? Вот то-то и оно. А привез нам чего-нибудь? Хоть бы картинку какую. Ее бы хозяйка гостиницы в номере повесила, вспоминали бы гостя из столицы. А все вы только сажу и везете! Администраторша полулежала в кабинете. Среди икон и евангельских цитаток виднелся обрывок листа в клеточку с надписью: «“Единая Россия”» – 5000 р.».

– На прошлые выборы приезжали, агитировать. Сказали – потом вернемся, заплатим, да так и позабыли.

Бойкая школьница лет десяти, потряхивая косичками, выдавала ключи и разносила стаканы с кипятком.

– В седьмом номере у нас обычно шаман живет, когда приезжает. А ламы никогда и не было. Сами иногда походим вокруг ступы – так, для настроения.

– Интересно у вас все совмещается – и буддизм, и шаманы.

– Они же для разного. Лама молится, а шаман – лечит.

В номере – роскошный диван и телевизор. Удобства – во дворе.

– Как стемнеет, лучше не выходите. Так, на всякий случай. Ребята чужих обычно не трогают.

– А своих?

– Своих? Тоже не трогают… А если на озеро хотите, нет проблем. Завтра машина с продуктами будет, на ней поедете…

Седой рыбак быстро перебирает сети. Одна заканчивается – тут же начинается другая. Солнце, весь день прятавшееся в тучах, напоследок проглядывает, и зеленые берега озера мгновенно наполняются жизнью.

– Смотри: в эту сеть почти никто не попался. А все дело

в четырех миллиметрах. Ячейка чуть шире. Ерунда, казалось бы, так нет. Зато если рыба из ловится, то большая…

Над нами с криком дерутся коршуны. Подлетая к сопернику, птица сильнее хлопает крыльями, чтобы ударить на полной скорости. Миг – и проигравший, кувыркнувшись в воздухе, остается позади.

– Никакого спасу от них нет. Пару лет назад один так обнаглел, что поднял крышку кастрюли и стащил рыбью голову прямо из кипятка!

В ящик летит щука – длинная, зубастая. Мирно ложится бок о бок с маленькой плотвичкой.

– А тебе повезло, что прошел деревню тувинцев без приключений. Здесь сейчас хуже, чем в Кызыле. Редкая получка обходится без поножовщины. К нам несколько раз лезли, но жена говорит: сейчас на мобильник сфотографирую! Нет, говорят, тетенька, не надо! В прошлые времена совсем по-другому было. Дверей не запирали, а теперь – все обвешались решетками. Тувинцы ходят – на каждом сапоге по девяносто две заплатки. А все почему? Раньше они в колхозах оленей пасли, овец, коров. Теперь работы нет, а пособие есть. Здоровые мужики трудиться разучились, только пьют.

А много ли им надо? Бутылку пива на четверых – и пошли буянить. Должно быть, кто-то подсчитал, что платить пособия дешевле, чем поддерживать колхозы. Но как потом людей заново научить работать? Я бы тех, кто такое придумал, к стенке – и из крупнокалиберного. Вот такая марцифаль. Не умеешь – не лезь во власть. Но не будем о политике. Грустно это. Вот, погляди: сразу три окуня! Окунь – рыба стайная. Вместе ходят, вместе и в сеть попадаются…

До обеда обещанная машина не пришла. До ужина – тоже. На стадионе борцы, похожие на похудевших сумоистов, рвали друг друга за пояса, готовясь к соревнованиям по хурешу. Вокруг магазинов шлялись попрошайки.

В угловом номере гостиницы поселился экипаж почтовой машины. Почтальоны в Тыве – не только одна из немногих связующих нитей между областями, но также инкассаторы, да и просто авторитетные люди, которых знают всюду.

– Оленей летом увидеть непросто, – разочаровали они меня.

– Сейчас почти все стада далеко в тайгу ушли, до них надо неделю на лошади добираться. В деревне-то они редко появляются. Когда были в прошлый раз, даже коровы приходили смотреть на таких странных зверей. Толпились у загона, заглядывали в щелочку и удивлялись.

Разлили по кружкам водку, чокнулись, выпили понемногу.

– А что, правду говорят, будто в Москве и Питере люди от армии косят?

– Да, бывает.

– У нас в Тыве все наоборот. Если в армии не служил, то не мужчина. Ну, или в тюрьме не отсидел. Как отцу показаться? Так что, если кто болен, платит военкому, чтобы тот его оформил как здорового.

Уже темнело, и я собрался в магазин, купить продуктов к ужину. Один из почтальонов как бы невзначай предложил составить мне компанию. Я заметил, что он взял пистолет. Продуктовый официально работал до одиннадцати вечера, но в десять дверь уже осаждали толпы зомби. Перепуганная продавщица заперлась. Зомби, не в силах проникнуть внутрь, утробно ворчали, бесцельно перетаптываясь на месте, а парочка живых мертвецов даже целовалась. Расчистив кое-как дорогу, мы долго уговаривали женщину открыть хотя бы окошко, но тщетно.

Село вымерло. Кто-то заперся дома, кто-то лежал ничком в грязи, остальные превратились в зомби. В безопасности чувствовали себя разве что милиционеры – отделение было надежно огорожено пятиметровым забором. Должно быть, пробил час страшного бедствия, именуемого Получкой. Вернувшись, мы увидели, что почтальоны допили бутылку, но не утратили человеческий облик. Вероятно, алкоголь и вправду превращал в зомби только безработных.

– Слышал, здесь китайцы собираются завод строить.

А русские с севера железную дорогу тянут. Как ты думаешь, на пользу это нам или нет? Нас ведь, тувинцев, совсем мало осталось, тысяч эдак триста.

«А не спившихся и того меньше», – подумал я, вслух же сказал:

– Дорогу еще долго будут делать. Она по древним курганам пройдет. Пока каждый раскопают…

Один из крупнейших курганов Тывы обнаружили, когда через него проложили автомагистраль – от сотрясения почвы обнажились деревянные перекрытия гробницы.

– Скоро нас в Красную книгу занесут, – со смехом добавил почтальон. – По разным странам возить будут: глядите – последние тувинцы! Редкая порода, охота запрещена…

На следующий день, когда очередное обещание прислать за мной машину оказалось пустым, я плюнул и пошел к озеру пешком. Накрапывал призрачный дождь, легкий, как паутина, и совсем не мешавший. Из-под ног вылетали сотни кузнечиков, а над кладбищами комбайнов и опустевшими силосными ямами кружились коршуны и воронье.

– Ух, и сильный же язь попался! Настоящий борец, – одобрительно говорит старик.

Рыба плюхается в ящик, отчаянно бьется и, наконец, перепрыгивает через стенку лишь для того, чтобы упасть на днище лодки.

– Слышал, у вас в Москве пожары были. Может, теперь правительство поймет, каково нам тут приходится каждый год. Так дымом затягивает, что озера не видать. Но никто особо не мрет. Привыкли, должно быть… Эй, тормози!

Я налегаю на весла, рыбак тянет сеть, но тут же разочарованно взмахивает руками:

– Поди ж ты! Ушла! И ведь не