Персоны и персонажи - Сергей Львович Макеев

Жан-Батист Кольбер, левая рука кардинала (правой был Фуке), обратился прямо к своему патрону:

— Если бы Ваше Преосвященство благосклонно предоставили мне эту должность, я был бы бесконечно обязан.

Отказать Кольберу было непросто, однако Мазарини твердо ответил:

— Я уже ходатайствовал об этой должности для д’Артаньяна, который просил ее у меня.

Вот как ценил кардинал верного лейтенанта! А вот Кольбер, будущий премьер-министр, впервые испытал неприязнь к д’Артаньяну.

Между прочим, теплое местечко получил и Бемо — его назначили ни много ни мало комендантом Бастилии! Тоже работа непыльная, правда, место слишком мрачное, к тому же, как учит мать история, тюремщики подчас быстро превращаются в заключенных…

Итак, бедный гасконский дворянин зажил наконец-таки, как настоящий монсеньор. Но недолго д’Артаньян сторожил свой вольер, ведь он был еще и гвардейским офицером, поэтому должен был находиться в строю во время смотров, маневров и, разумеется, в дни войны. Да и не по нраву ему была спокойная жизнь!

В 1654 году юный монарх Людовик XIV короновался в Реймсе, д’Артаньян присутствовал на этой грандиозной церемонии. И снова в бой: принц Конде перешел на сторону испанцев и возглавил их тридцатитысячную армию. Война! В одной из первых битв этой кампании д’Артаньян с несколькими удальцами, не дожидаясь подхода основных сил, атаковал бастион противника и был легко ранен. Через год он уже командовал отдельной гвардейской ротой, еще не получив капитанского чина. Опять проклятые деньги! Чтобы выкупить патент капитана, пришлось продать придворную должность. Да черт с ней! Кстати, д’Артаньян так и выражался, часто не только устно, но и письменно. Личный секретарь Его Преосвященства сообщал д’Артаньяну: «Я прочитал все Ваши письма кардиналу, впрочем, не целиком, поскольку у Вас постоянно проскакивают фразы вроде “черт побери”, однако, это неважно, поскольку суть хороша».

Наконец, в 1659 году был заключен мир с Испанией. А незадолго до этого Людовик XIV решил возродить роту королевских мушкетеров. Должность лейтенанта была предложена д’Артаньяну, и он охотно согласился. Его радость была омрачена только тем, что его начальником, капитан-лейтенантом, назначили племянника кардинала Филиппе Манчини, герцога Неверского — ленивого, избалованного юношу. Оставалось надеяться, что он не станет вмешиваться в дела мушкетеров.

И вот д’Артаньяну уже сорок пять (а в XVII веке это уже весьма немолодой человек), он добился прочного положения, пора бы обзавестись семьей. Романтические увлечения и амурные приключения остались позади, зрелые люди старались жениться на дамах знатных и богатых. Чаще всего оба эти достоинства сочетали в себе вдовушки. Избранницей д’Артаньяна стала Анна-Шарлотта-Кристина де Шанлесси из древнего гасконского рода, владевшая имениями мужа-барона, погибшего на войне, и прикупившая еще несколько поместий. Вдобавок, она была хороша собой, хотя «уже носила на лице следы неизбывной печали», — как писал человек, видевший ее портрет, впоследствии утраченный.

Однако, у вдов есть еще одно достоинство — или недостаток? — они опытны и расчетливы. Вот и Шарлотта ничего не предпринимала, не посоветовавшись с адвокатом. Брачный контракт напоминал длинный трактат по имущественному праву: пункт за пунктом оговаривались условия, которые защитили бы вдову от разорения в случае, если «господин будущий супруг» — так именовался д’Артаньян в этом документе — окажется мотом (как в воду глядела!). Но вот формальности улажены, и 5 марта 1659 года, в малом зале Лувра, в присутствии важных гостей (из друзей был только старина Бемо) состоялось подписание контракта. Такого рода документы составлялись «от имени всемогущего монарха Людовика Бурбона» и «светлейшего и достойнейшего монсеньора Жюля Мазарини» — их собственноручные подписи скрепляли сей документ.

Нечасто доводилось лейтенанту мушкетеров наслаждаться теплом семейного очага. Он продолжал жить в седле — то во главе своих мушкетеров, то выполняя поручения кардинала, а потом и молодого короля. Жена, естественно, ворчала, к тому же д’Артаньян, после долгих лет унижающей бедности, тратил деньги без счету. Тем не менее, у супругов вскоре родилось двое сыновей-погодков.

Восход Солнца

Брак французского короля Людовика XIV с испанской инфантой Марией-Терезией обещал долгий и прочный мир. Кардинал Мазарини сделал свое дело и вскоре удалился — в мир иной.

Свадебные торжества были грандиозны. Жених со всем двором встречал невесту на южных рубежах своего государства, там и отпраздновали свадьбу. Рядом с королем все время находились его мушкетеры во главе с д’Артаньяном.

Испанский министр, знатный гранд, увидев роту в полном блеске, не смог сдержать восхищения:

— Кто эти прекрасные идальго?

— Рота королевских мушкетеров, — объяснили ему.

Тогда испанец сказал:

— Если бы Господь спустился на землю, ему не нужно было бы лучшей гвардии!

Возвращение в Париж было и вовсе блистательным.

Как известно, Людовика XIV прозвали «Король-Солнце». Он сам избрал для себя этот символ. Не только потому, что солнце — это главное светило, но и потому, что солнце — символ Аполлона, покровителя искусств и всего прекрасного. Людовик сам участвовал в театральных представлениях, исполнял даже балетные партии. Для него и армия была театром, а парады и войны — нескончаемым Мерлезонским балетом. Королевским мушкетерам всегда предоставлялись ведущие роли.

Король давно знал д’Артаньяна, верил, что на него можно всецело положиться. Со временем командир мушкетеров занял то место подле короля-сына, которое прежде капитан де Тревиль занимал при его отце.

А в это время два политических наследника Мазарини, два члена Королевского совета противостояли друг другу. Главный интендант финансов Фуке был могущественнее, но беспечнее. Кольбер оказался сильнее, потому что атаковал. Он постоянно нашептывал королю:

— Фуке казнокрад, от его злоупотреблений страдает репутация Вашего Величества.

— Никто не без греха, — отвечал король.

Но Кольбер не отставал:

— Фуке роскошествует, и все это оплачено из королевской казны!

— В самом деле? — Людовик задумался. Ему постоянно не хватало денег, приходилось экономить.

Молодое солнце — самое жаркое, его лучи могут и сжечь!

7 августа 1661 года Фуке устроил в своем дворце и в саду праздник для королевской четы и всего двора. На нескольких сценах одно за другим игрались представления, в том числе труппа Мольера показала новую пьесу «Докучные». Пиршество готовил повар-чародей Ватель. Фуке явно хотел угодить государю, а вышло наоборот. Людовик оценил искусство, с каким был организован праздник, но испытал досаду. Его двор, его праздники были куда скромнее. Уезжая, он сказал хозяину:

— Вы удивили меня сегодня, Фуке. Ждите от меня новостей.

Довольный вельможа хвастался своим близким:

— Теперь-то я окончательно расположил к себе государя!

А между тем его арест был предрешен.

Однако, это было очень рискованное предприятие. Фуке обладал огромными связями и влиянием, у него был укрепленный военный лагерь с гарнизоном в постоянной готовности, он командовал всем