Письма из Египта - Люси Дафф Гордон

в Шейхе Юсуфе напоминает мне Уорсли: тот же взгляд Seelen reinheit, но гораздо менее осмысленный и разумный; на самом деле, конечно, мало осмысленный и ещё более детский. Полагаю, у некоторых средневековых монахов был такой же взгляд, но ни один католик, которого я когда-либо видел, не выглядел таким умиротворённым и непритязательным. Я вижу в нём, как и во всех людях, которые не знают, что такое сомнение, лёгкое знакомство с религией. Я слышу, как он шутит с Омаром о Рамадане и даже о том, как усердно молится Омар, и он часто и от души смеётся. Интересно, даёт ли это вам какое-то представление о новом для вас персонаже. Так трудно описать манеру, которая производит такое сильное впечатление новизны. Мой вывод еретичен: мечтать о том, чтобы обратить кого-то в свою веру, здесь абсурдно и, добавлю, неправильно. Всё, что нужно, — это общие знания и образование, и религия прояснится и разовьётся сама по себе. Её элементы идентичны элементам христианства, обременённого, как и оно, аскетизмом и нетерпимостью. С другой стороны, вероучение простое, и нет священников, что является явным преимуществом. Я думаю, что эта вера осталась удивительно рациональной, учитывая крайнее невежество тех, кто её исповедует. Я добавлю практичное замечание Салли о том, что «молитвы — это отличная вещь для ленивых людей; сначала они должны умыться, а молитва — это отличная тренировка».

Вам было бы забавно послушать Салли, когда Омар не просыпается вовремя, чтобы умыться, помолиться и поесть до рассвета в Рамадан. Она стучит в его дверь и изображает муэдзина. «Омар, вставай, помолись и поешь» (вечерняя трапеза — «завтрак», утренняя — «обед»). Будучи чутко спящей, она слышит муэдзина, чего Омар часто не делает, и передаёт «Молитва лучше сна» в прозе. Рамадан — ужасное время; все злятся и ленятся — и неудивительно! Вчера под моим окном весь день ссорились погонщики верблюдов, и я спросил, в чём дело. — Ни в чём; у них Рамадан, — смеясь, ответил Омар. «Я сам хочу с кем-нибудь поссориться; сегодня жарко и хочется пить». Более того, я считаю, что это наносит непоправимый вред здоровью, но, конечно, в глазах людей это самое важное. Многие никогда не молятся в обычное время, но мало кто не соблюдает Рамадан. Это похоже на шотландскую субботу — сравнение, также позаимствованное у Салли.

Пятница. — Мой друг Селиму Эффенди только что был здесь и рассказывал о своих делах и о многом другом, связанном с теологией. Он очень много говорит, и я просто отвечаю «эйвас» (да), «ла» (нет) и «сахе» (очень верно) и учусь манерам и обычаям. Он рассказал мне, что только что купил двух чернокожих рабынь, мать и дочь, у копта примерно за 35 фунтов стерлингов за обеих. Мать — хорошая кухарка, а дочь — «для его постели», так как его жена не любит оставлять Каир, а её мальчики учатся там в школе. Когда слышишь от весьма уважаемого судьи такое домашнее устройство, это приводит в замешательство. Он добавил, что это не помешает Ситтель Кебир (великой госпоже), ведь чернокожая девушка — всего лишь рабыня, а эти люди никогда не думают, что у них достаточно детей. Более того, он сказал, что не смог бы прожить на свою маленькую зарплату без женщин, которые вели бы хозяйство, что здесь вполне справедливо, а женщины не считаются уважаемыми в доме мужчины на других условиях. У Селима хорошая репутация, и говорят, что он не «ест людей». Он горячий мусульманин и рассуждает так, как мог бы рассуждать очень поверхностный унитарий, явно испытывая значительное презрение к абсурдным, по его мнению, коптским (он был слишком вежлив, чтобы сказать «христианским») обычаям, но не испытывая ненависти (и известно, что он не проявляет пристрастия), только он «не может понять, как люди могут верить в такую чушь». Он является хорошим примером доброго, честного, уравновешенного мусульманина, живущего в миру, и резко контрастирует с нежным благочестием дорогого шейха Юсуфа, который обладает всеми чувствами, которые мы называем христианской любовью, в высшей степени, и чьё лицо подобно лицу «возлюбленного ученика», но у которого нет склонности к доктринальным речам, как у достойного Селима. Среди арабов бытует общее представление о том, что христиане ненавидят мусульман; они приписывают нам старый дух крестовых походов. Только в последнее время Омар позволил нам увидеть его во время молитвы, опасаясь насмешек, но теперь он уверен, что это не так. Я часто застаю его молящимся в комнате, где Салли работает, — это чистое, тихое место. Вчера вечером Юсуф присоединился к нему там, помолился вместе с ним и дал ему несколько религиозных наставлений, и Салли с её рукоделием не мешали им. Мне постоянно делают комплименты за то, что я не ненавижу мусульман. Юсуф обещает мне, что, когда я снова поеду в Каир, он напишет письма какому-нибудь алиму, чтобы мне показали Азхар (великий колледж). Омар сказал ему, что я отказалась ехать с янычаром от консула, опасаясь оскорбить каких-нибудь очень строгих мусульман, и это его очень удивило. Он говорит, что его друзья оденут меня в свою женскую одежду и отвезут к себе. Я спросил, не связано ли это с моей религией, и он ответил, что нет, просто там «тысячи» молодых людей, и будет «деликатнее», если они не будут пялиться на моё лицо и говорить о нём.

Селим рассказал мне очень забавную грамматическую придирку по поводу «сына» и «пророка» (в отношении Христа) в одном из стихов Евангелия, в зависимости от знака удвоения [арабского знака «шеддех»] («шеддех») над одной буквой; он так же возмутился, когда я напомнил ему, что это было написано на греческом, как и наши богословы-любители, если вы скажете, что Библия изначально была написана не на английском. Однако я сказал ему, что многие христиане в Англии, Германии и Америке не верят, что Сейидна Исса был Богом, а считают его величайшим из пророков и учителей, и что я сам придерживаюсь этого мнения. Он сразу же заявил, что этого достаточно, что все они «получили наставления» и не относятся «к отвергнутым»; как они могут относиться, если такие христиане верят только в учение Исы, которое истинно, а не в выдумки священников и епископов (епископы всегда «попадают впросак», как говорят школьники). Мне было любопытно узнать, не проявит ли он из-за этого ещё большую нетерпимость к коптам, но он сказал гораздо меньше и гораздо менее резко, чем я слышал от унитариев, и привёл обычные, самые банальные, здравые аргументы по этому вопросу.