Творцы истории. Кто, как и почему сформировал наше представление о прошлом - Ричард Коэн

покинул город Кельн и переправился через Рейн, чтобы погулять в Буконском лесу. В полдень он заснул в своем шатре. Сын же, чтобы завладеть его королевством, подослал к нему убийц и приказал там его убить, но по воле божией сам “попал в яму”, которую он вырыл с враждебной целью отцу. А именно: он послал к королю Хлодвигу послов с извещением о смерти отца, сообщая: “Мой отец умер, и его богатство и королевство у меня в руках. Присылай ко мне своих людей, и я тебе охотно перешлю из сокровищ Сигиберта то, что им понравится”. И Хлодвиг сказал: “Благодарю тебя за твое доброе пожелание, но я прошу тебя только показать моим людям, которые прибудут к тебе, сокровища, а затем сам владей всем”. Когда люди Хлодвига прибыли, он им открыл кладовую отца. Во время осмотра различных драгоценностей он им сказал: “В этом сундучке обычно мой отец хранил золотые деньги”. В ответ на это они ему предложили: “Опусти до дна руку, – сказали они, – и все перебери”. Когда он это сделал и сильно наклонился, то один из них поднял секиру и рассек ему череп. Так недостойного сына постигла такая же участь, какую он уготовил своему отцу[232].

Григорий передает политические и другие идеи, однако основная его цель – указать на тщету мирской жизни и ее контраст с образцовым поведением святых. По-видимому, Григорий всерьез воспринимал себя как писателя и даже просил последователей, если будет желание (до сего дня никто не взялся), переложить его рассказ в стихи. Впрочем, добрый епископ был прирожденным рассказчиком, и мы помним в первую очередь его истории о домашних рабах, ремесленниках, упрямых монахинях, шарлатанах (они вызывают у Григория особенное беспокойство), пьяницах (среди которых несколько епископов), а также священниках-блудодеях и жестоких аристократах наподобие Рокколена. Григорий не только вызывает призрак Геродота. Перед нами Боккаччо VI века.

Если Григорий сохранил для нас прошлое франков, то об Англии, Уэльсе и Ирландии VIII века мы почти ничего не знали бы без Беды (673–735) и его “Церковной истории народа англов” (Historia ecclesiastica gentis Anglorum), законченной в 731 году в нортумберлендском монастыре. Сэр Фрэнк Стентон (1880–1967), один из почтеннейших историков своего времени, относил сочинение Беды к “небольшой группе книг, которые преодолевают все, кроме самых базовых, условности пространства и времени”, потому что Беда “поразительно умел сочетать между собой обрывочные сведения, доходившие до него через предания, рассказы знакомых и документы”. В отличие от Григория Турского “Беда – ученый, трудившийся в тиши богатой библиотеки… работы Григория отчетливо пахнут землей [sic]. От работы Беды исходит аромат горящей свечи”[233]. Метафора Стентона вызывает в памяти замечание римского историка Сенеки, высказанное им незадолго до вынужденного самоубийства в 65 году: “Нет ничего темнее… факелов… которые позволяют не что‐нибудь видеть во мраке, а видеть самый мрак”[234]). Однако, как показывает Беда, и мрак разглядывать полезно.

Беда родился в Монктоне, графство Дарем, но о его происхождении известно мало. Прозвище образовано от англосаксонского глагола, означавшего “повелевать, командовать”. В семилетнем возрасте его поручили заботам монахов из монастыря Св. Петра в Уирмуте, на северо-восточном побережье Англии. Через два года, когда аббат основал еще один монастырь в соседнем Джарроу, Беда перебрался туда. А еще через четыре года пришла чума. В работе анонимного автора “Житие Чолфрида” (ок. 710 года) мы читаем, что всего двое из выживших монахов могли служить литургию целиком и одному из них всего четырнадцать. Речь почти наверняка идет о Беде. К тридцати годам монах Беда уже был священником.

Около 701 года, в возрасте двадцати восьми лет, Беда написал свои первые труды, предназначенные для обучения, – “Об искусстве метрики” (De Arte Metrica) и “О фигурах и тропах Священного Писания” (De Schematibus et Tropis). Всего он оставил более шестидесяти сочинений, и почти все они дошли до наших дней. Их приписывают Беде потому, что он принадлежал к культуре, более или менее разделяющей наше нынешнее представление об авторстве и принимавшей меры, чтобы атрибуция текстов после их написания навсегда оставалась неизменной. Беду занимали самые разнообразные вопросы. В числе прочего именно он первым ввел датирование годами до или после Рождества Христова. Это стало огромным шагом вперед. Время событий как таковое определять умели (например, что сражение у острова Кос произошло в 261 году до н. э., историки прекрасно знали на протяжении многих веков), но методы использовались неудобные. Способ Беды указывать, произошло нечто до Рождества Христова (B. C., before Christ) или после него (A. D., Anno Domini, то есть “в год нашего Господа такой‐то”), вошел в употребление благодаря популярности его “Церковной истории” и двух трудов по хронологии. Новая система позволила синхронизировать западное летоисчисление, пусть она и стала нормативной лишь много лет спустя.

Теперь Беда известен в основном как историк, но при жизни не меньше ценились и его сочинения о грамматике и хронологии, и комментарии к Библии. Работы Беды легко делятся на категории: поэзия, грамматические и “научные” труды, комментарии к Писанию (агиография, мартирология и гимнология), исторические и биографические изыскания. Канонизирован Беда именно за свои теологические работы, и он до сих пор единственный англичанин, признанный учителем церкви. С IX века Беду именуют “Достопочтенным”, но вовсе не потому, что в нем видели будущего святого. По легенде, монах, которому поручили сочинить надпись для надгробия Беды, придумал: Hac sunt in fossa Bedae… ossa (“Здесь погребены останки… Беды”), а на прилагательном застрял. Ночью же к нему снизошло божественное озарение, и наутро он смог заполнить пробел: Venerabilis (“Достопочтенного”)[235]. Симпатичная получилась история, и к XI веку эпитет Беды прочно вошел в обиход.

Его великая “Церковная история” разделена на пять частей. Книга первая начинается с изложения некоторых географических сведений и намеренно изображает Британию в розовых тонах, ассоциирующихся с образом райского сада в Книге Бытия (недаром впоследствии ее народы будут “спасены” приходом христианства). Затем идет очерк истории Англии со времен завоевания ее Цезарем в 55 году до н. э. За кратким описанием христианства в Римской Британии следует рассказ о приходе саксов, англов и ютов в V веке, а также о миссионерстве Августина, в 597‐м обратившего англосаксонское население в христианство. Книга вторая начинается со смерти папы Григория I Великого в 604 году. В ней описано распространение христианства в Южной Англии и первые попытки обратить Север. Книга третья говорит о распространении христианства в Нортумбрии, ее кульминация – пространное описание собора в Уитби, утвердившего единство церкви в Англии. Книга