Творцы истории. Кто, как и почему сформировал наше представление о прошлом - Ричард Коэн

языков), и описывает воображаемое прошлое Британии с XII века до н. э., когда якобы Брут Троянский основал королевство, названное в его честь, до смерти Кадваладра (VII век), последнего в длинном ряду правителей бриттов. Гальфрид перечисляет более ста правителей этого периода, в том числе Лира, Цимбелина, Коля Старого и Вортигерна (на последнего Гальфрид возлагает ответственность за приглашение на острова англосаксов из германских земель в V веке). Наиболее известен из них Артур – в некотором роде главный герой у Гальфрида, отважный и решительный, покоривший тридцать государств и собравший самый блестящий в истории двор.

Гальфрид придумал и населил целые миры, о которых не имелось никаких надежных сведений, и, в частности, предложил фантастическую этимологию для множества топонимов. Вильям Ньюбургский (ок. 1136 – ок. 1198), сам заметный историк, резко возражал в своей “Истории Англии”: “Даже человек, незнакомый с древней историей, когда встречал его [Гальфрида] книгу… возможно, сразу и усомнился в том, как он нахально и бесстыдно лжет на каждом шагу… Выясняется, что все то, что было написано им о событиях после Вортигерна, то ли об Артуре, то ли об его приемниках или предшественниках, – все это выдумки”[248]. И все же Гальфрид прилагает некоторые усилия, стараясь предстать серьезным историком. В начале “Истории” он объясняет: в его руки попала “некая весьма древняя книга на языке бриттов [то есть валлийском]”, переданная ему архидиаконом Оксфорда [Вальтером], в которой “без каких‐либо пробелов и по порядку, в прекрасном изложении рассказывалось о правлении всех наших властителей”. Спойлер: черта с два. По-видимому, ни один другой хронист-современник не имел к этой книге доступа, да и последующие поиски ничего не дали[249]. Большая часть написанного Гальфридом основана на сочинениях Беды, а легенда о короле Артуре впервые упоминается в “Истории бриттов” (Historia Brittonum) IX века – валлийско-латинском сочинении некоего Ненния (769 —?), валлийца, который перечисляет двенадцать побед, якобы одержанных Артуром, но не датирует их и сообщает, что “от руки Артура пало в один день девятьсот шестьдесят вражеских воинов, и поразил их не кто иной, как единолично Артур”[250]. “Я собрал все, что нашел”, – сообщает Ненний. Гальфрид не побрезговал ничем и извлек из этой смеси пользу.

Недавно я узнал новое слово nefelibata – тот, кто вечно витает в облаках. Оно точно описывает Гальфрида. Пусть так, но чем именно занимался Гальфрид, по его собственному мнению? Для начала – заполнял пустоту. О древней Британии почти ничего не было известно, а он предложил рассказ захватывающий, насколько позволило воображение, и изощренный. Мифы о Мерлине и Артуре в обработке Гальфрида обрели огромную популярность и породили новые мифы. В 1191 году монахи из Гластонбери “отыскали” якобы останки короля Артура и королевы Гиневры. Вскоре в оборот вошли еще Гавейн, Святой Грааль, Кей, Бедивер, Ланцелот и идеалы куртуазной любви. В дальнейшем авторы (в том числе множество поэтов) очаровывались выдумками Гальфрида, повторяя и дополняя их, как будто это исторические факты. По Гальфриду, Артур был государем того же масштаба, что и исторические личности наподобие Александра Македонского и Карла Великого. Почему бы Британии не обзавестись собственными героями? “История” обеспечила британцев собственным мифом о происхождении. Слово “факт” приобрело свое нынешнее значение, “истина”, только через несколько веков. Легенда может и не быть историей, однако способна глубоко повлиять на наше восприятие прошлого[251].

Поколения хронистов принимали все это на веру. К 1152 году выдумки Гальфрида принесли ему расположение властей: его рукоположили епископом Сент-Асафским в Денбишире, Северный Уэльс. Тем временем “История бриттов” все шире расходилась по Западной Европе: два века спустя после смерти Гальфрида его репутация была такой, что Чосер отвел ему высокое место в “Доме славы”. Уильям Кекстон (1422–1491) для своей печатни выбрал “Историю бриттов” одной из первых. Джон Мильтон собирался сочинить эпическую поэму на материале легенд об Артуре, но позднее остановился на приключениях Сатаны.

Виднейшим англо-нормандским историком не из монастырской среды, а из белого духовенства был Генрих Хантингдонский (ок. 1088 – ок. 1157), сын архидиакона[252]. Генрих написал “Историю англов” (Historia Anglorum, ок. 1129 года) о происходившем в Англии от начала времен до своих дней. В молодости Генрих заявил о себе сочинением восьми книг эпиграмм, восьми книг о любви и восьми книг о растениях, пряностях и минералах, объединенных темой медицины. В 1110 году он сменил своего отца на должности архидиакона Линкольнского – важное назначение для человека, не достигшего еще тридцати лет. Личных писем Генриха не сохранилось, и никто не счел его фигуру настолько важной, чтобы составить жизнеописание. Известно, что Генрих принадлежал к большой семье линкольнского епископа Роберта Блоэ и вырос при богатейшем епископальном дворе Англии. Написать “Историю” Генриха убедил преемник Блоэ Александр Блуаский.

Генрих Хантингдонский продолжал дополнять книгу. Повествование в пятой, последней редакции доведено до 1154 года, предположительно чтобы закончить “Историю” смертью короля Стефана. Текст разделен на восемь частей (откуда у Генриха пристрастие к числу восемь, неизвестно). По некоторым данным, историк задумывал еще одно сочинение, о первых пяти годах царствования Генриха II, но ко времени воцарения последнего ему было уже не меньше семидесяти, и он вскоре умер.

Среди источников, на которые полагался Генрих, неизменно фигурирует Беда, а также утраченный ныне вариант “Англосаксонской хроники” с подробным рассказом о нескольких сражениях с вторгшимися саксами, о которых нигде больше не говорится. Однажды знакомый антиквар дал ему “Историю” Гальфрида, и Генрих отнесся к ней настолько некритично, что некоторые из приведенных там выдумок благодаря ему еще прочнее укоренились в культурном сознании. Прибавил Генрих Хантингдонский и кое‐что от себя: например, Кнуд Великий показывает своим раболепствующим придворным, что не может королевским повелением усмирить прилив, а Генрих I умирает от обжорства – объевшись миногами, излюбленным кушаньем знати. Такой полет фантазии сделал сочинение Генриха чрезвычайно популярным, и хотя оно малодостоверно, но ценно, что по нему можно получить представление об образе мыслей историков той эпохи.

То же относится и к его современнику Уильяму Мальмсберийскому (1095–1143), которого обычно считают крупнейшим английским историком XII века, пусть и уступающим в популярности и влиятельности Гальфриду Монмутскому. Американский медиевист Чарльз Уоррен Холлистер относит Уильяма к наиболее одаренным авторам после Беды: он “талантливый ученый-историк и неразборчивый читатель… Вообще‐то вполне вероятно, что Уильям был самым образованным человеком Западной Европы в XII веке”. Возможно, и сам Уильям с этим согласился бы, ведь он жаловался, что со смерти Беды в 735 году до воцарения в 959‐м Эдгара Миролюбивого прошло “двести двадцать три года… и в