Зоя Космодемьянская. Правда против лжи - Виктор Стефанович Кожемяко

– комсомолец-танкист, гвардии лейтенант Космодемьянский. В последнем бою экипаж танка КВ под командованием тов. Космодемьянского первым ворвался во вражескую оборону, расстреливая и давя гусеницами гитлеровцев. Майор Г. Вершинин».

Вот так: брат Зои, тот самый Шура-маленький, бок о бок с которым она росла и училась, воюет с фашистами, мстит за сестру.

Могло ли быть иначе? Он говорил матери: «Мы были с Зоей одно». Переживал, узнав, что сестра, не поделившись с ним, ушла воевать, а он – дома. Тогда же (нет, раньше, конечно!) мысленно принял свое решение.

А когда не стало сестры, хоть ему еще и семнадцати не исполнилось, начал добиваться, чтобы решение это осуществилось как можно скорее. Маму одну оставлять тяжело, но он говорит: «Мамочка, ты только пойми. Ну пожалуйста! Чужие люди пишут тебе: «Мы будем мстить за Зою». А я, родной брат, останусь дома? Да как же я посмотрю в глаза людям?»

Это – его сознательный и убежденный нравственный выбор. Мало того, еще четверо его товарищей по школе – Володя Юрьев, Володя Титов, Юра Браудо и Коля Неделько, поддержав друга, решают вместе с ним составить «Экипаж мстителей за Зою». Адрес учебы определен: Ульяновское танковое училище.

И трое из пяти не вернутся с войны. В том числе он, Александр Космодемьянский.

От Зои после того, как она ушла из дома, Любовь Тимофеевна получила только одно письмецо, совсем коротенькое: «Дорогая мама! Как ты сейчас живешь, как себя чувствуешь, не больна ли? Мамочка, если есть возможность, напиши хоть несколько строчек. Вернусь с задания, приеду навестить домой. Твоя Зоя».

Не приехала, не навестила.

Письмецо датировано 17 ноября, а 29-го ее не станет…

Шура успел написать с фронта больше писем, старался маму успокоить и чем-то порадовать.

«…Настроение хорошее, особенно после последней атаки. В этом бою я не вылезал из танка больше двух суток. Чудом уцелел, вокруг все горело и сотрясалось от взрывов, танк бросало во все стороны, как спичечную коробку. В общем, мама, за меня не беспокойся».

«…Я был ранен, но не покидал поле боя. Перевязал рану и вступил снова в строй. Сейчас у меня все затянулось и поджило. В одном из боев выбыл мой старший командир, я принял командование на себя и вместе с товарищами ворвался в расположение противника. И утром Орша была наша. Сейчас я жив и здоров, так же как и мой экипаж… Получил письмо от деда. Трудно ему. Все вспоминает Зою и бабушку. Я ответил ему, постарался поласковее».

«…Местные жители тепло встречают нас. Им все интересно, все кажется необычным. В одной избе я показал книжку о Зое. И меня долго расспрашивали и очень просили, чтобы я оставил им книжку. Я не мог – она у меня одна. Потому прошу: если можешь, пошли им – г. Орша, Перекопская улица, дом 69».

«…Спасибо за поздравление, я действительно получил золотой орден – орден Отечественной войны 1-й степени. У меня на руках находится и приказ о моем награждении орденом Красного Знамени. Не думай про меня, будто я изменился. Характер у меня остался тот же. Но только стал я сильнее, тверже».

«…Мы идем на запад, по земле врага. Вот уже полмесяца, как я непрерывно в боях, потому и не писал. Но письму твоему я так рад, так рад – это было письмо с родной земли, от родной матери. Сейчас, когда я пишу тебе, в воздухе сплошной гул, моя машина содрогается, земля так и пляшет от разрывов. Через несколько минут наши ребята пойдут в атаку, в глубь немецкой земли».

Это уже Восточная Пруссия. Тогда газеты писали: «Логово врага». Добавлю: предельно укрепленное логово, цитадель германского милитаризма.

«Здравствуй, милая, дорогая моя мама! Прошло уже больше месяца, как я нахожусь в тяжелых наступательных боях. Знаешь, у меня не было времени не только писать, но даже читать полученные мною письма… И все же настроение у всех самое счастливое, самое праздничное: мы идем по вражеской земле. Мы мстим за сорок первый год, за боль, за слезы, за все унижение, которому фашисты подвергли людей. Мы скоро увидимся в Москве, в знакомой обстановке».

Вот о чем он мечтал. И мечтали об этом все бойцы – увидеться со своими, с родными и близкими. Дома, «в знакомой обстановке».

«…Дожди, дожди. Вода в море холодная, серая, так и веет ненастьем. Мрачно, холодно тут. Хочу домой, и, надеюсь, это скоро исполнится. Береги себя. Береги свое здоровье и почаще пиши. За меня не беспокойся. Целую тебя. Твой единственный сын Александр».

На этом письме Шуры была дата: 1 апреля 1945. И оно оказалось последним от него. Следующее оттуда, из Восточной Пруссии, на котором значилось 14 апреля, прислал матери уже не он. Давайте прочитаем:

«Дорогая Любовь Тимофеевна!

Тяжело Вам писать. Но я прошу: наберитесь мужества и стойкости. Ваш сын гвардии старший лейтенант Александр Анатольевич Космодемьянский погиб смертью героя в борьбе с немецкими захватчиками. Он отдал свою молодую жизнь во имя свободы и независимости нашей Родины.

Скажу одно: Ваш сын – герой, и Вы можете гордиться им. Он честно защищал Родину, был достойным братом своей сестры.

Вы отдали Родине самое дорогое, что имели, – своих детей.

В боях за Кенигсберг самоходная установка Саши Космодемьянского 6 апреля первой форсировала водный канал в 30 метров и открыла огонь по противнику, уничтожив артиллерийскую батарею противника, взорвала склад с боеприпасами и истребила до 60 гитлеровских солдат и офицеров.

8 апреля он со своей установкой первым ворвался в укрепленный форт Кениген Луизен, где было взято 350 пленных, 9 исправных танков, 200 автомашин и склад с горючим. В ходе боев Александр Космодемьянский вырос из командира установки в командира батареи. Несмотря на свою молодость, он успешно командовал батареей и образцово выполнял все боевые задания.

Он погиб вчера в боях за населенный пункт Фирбруденкруг, западнее Кенигсберга. Населенный пункт был уже в наших руках. В числе первых Ваш сын ворвался и в этот населенный пункт, истребил до 40 гитлеровцев и раздавил 4 противотанковых орудия. Разорвавшийся вражеский снаряд навсегда оборвал жизнь дорогого и для нас Александра Анатольевича Космодемьянского.

Война и смерть неотделимы, но тем тяжелее переносить каждую смерть накануне нашей Победы.

Крепко жму руку. Будьте мужественной.

Искренне уважающий и понимающий Вас гвардии подполковник Легеза».

Второй страшнейший удар обрушился на эту святую русскую женщину. Как такое перенести – гибель обоих детей? В ней еще остро жила наиссякающая боль от встречи с дочерью в стылом зимнем Петрищеве,