Зоя Космодемьянская. Правда против лжи - Виктор Стефанович Кожемяко

когда подняли Зою из промерзшей могилы на краю деревни, и надо было «распознавать» в этой измученной жертве фашистских палачей с обрывком петли на шее свою любимую, свою единственную девочку.

Мать оглохла и поседела тогда от потрясения. И вот теперь за Зоей – он, ее Саша, ее Шура…

Позднее она напишет: «Сколько раз Шура спрашивал: “Мама, как ты представляешь себе День Победы? Как ты думаешь, когда это будет? Ведь правда же – весной? Непременно весной! А если даже зимой, то все равно снег растает и расцветут цветы!”

И вот Победа приближалась. Это был уже канун Победы. Канун счастья. А я сидела у гроба своего мальчика. Он лежал, как живой: лицо было спокойное, ясное. Не думала я, что мы так свидимся. Это было больше, чем могло вынести обыкновенное человеческое сердце…»

Тогда она попросила, чтобы ей помогли добраться до места, где погиб сын, чтобы увидеть все своими глазами и встретиться с его боевыми товарищами. Была у нее и еще одна просьба: чтобы Шуру похоронили рядом с Зоей, а для этого тело надо было перевезти в Москву.

Любовь Тимофеевну сопровождала в той труднейшей поездке до Кенигсберга и обратно известная журналистка Ольга Чечеткина – корреспондент «Комсомольской правды», а позже политический обозреватель «Правды». Она вела дневник, и 5 февраля 1985 года ее впечатления тех дней «Правда» опубликовала. Вот запись Ольги Ивановны после встречи с Александром Рубцовым, механиком-водителем самоходной пушки Космодемьянского:

«Молод так же, как был его друг – командир. Воевали вместе с июня прошлого года. Начали под Оршей, Борисовом. Потом прорыв под Тильзитом. В январе был Инстербург. А во второй половине февраля наши войска начали наступление на Кенигсберг. Немцы перешли в контрнаступление. Бои носили ожесточенный характер. На один из наиболее тяжелых участков бросили часть, в которой была и батарея Александра Космодемьянского.

Рубцов показал свой самодельный альбом с фотографиями. Среди них снимок Космодемьянского с его заряжающим.

– Был Саша очень добрым, к нему всех тянуло, – делился Рубцов. – Любил петь. А что не любил – так отставать ни в чем и нигде. Бывало, как часть тронется, он все норовит вперед. Машина была всегда исправная, экипаж слаженный. Команду отдавал, начиная словами: «За Зою!»

Иногда мы ему говорили: «Поезжай в тыл учиться». Отвечал: «Нет, пока не отомщу за Зою полностью, не уйду. Я должен выполнить наказ матери». Пуще глаз берег фотокарточку сестры, на которой мать написала: «Будь таким, как Зоя».

Мечтал стать художником. Он и для нашей батареи рисовал… цветы.

6 апреля наши войска поднялись в наступление на Кенигсберг. И тут произошел такой случай. Подошли мы к небольшому леску и каналу. Саперы перебросили через канал мосток.

Командир части спрашивает:

– Кто пойдет первым?

– Я, – сразу вырвался Саша.

Только он перемахнул через переправу, как она рухнула, и Космодемьянский остался один на том берегу. Немцы – у них было пять орудий – открыли огонь по нему. Но Саша опередил и успел шквальным огнем подавить всю батарею. Три дня оставалась самоходка на той позиции и держала бой. Потом подошли наши танки, восстановили переправу, и Саша вернулся в свой полк.

Это был один из подвигов, за которые Александр Космодемьянский получил звание Героя Советского Союза…»

Да, он тоже стал Героем Советского Союза!

Герои – сестра и брат. Они были разные по характеру – задумчивая, мечтательная Зоя и кипящий энергией непоседа Шура. Но в самом главном, как верно заметил брат, они «были с Зоей одно».

Она могла стать прекрасной учительницей или, может быть, писателем; в нем уже раскрывался талантливый художник. Но свои таланты вместе с жизнью отдали за самое дорогое – за Родину. Зоя восемнадцатилетней, и Шура тоже не дожил до двадцати…

Похоронили Шуру, как и просила Любовь Тимофеевна, рядом с Зоей, напротив ее могилы, на Новодевичьем кладбище в Москве. Это произойдет 5 мая 1945 года. За четыре дня до Победы…

Здесь же, вместе с детьми, в 1978 году упокоится сама Любовь Тимофеевна. Низкий земной поклон жизненному подвигу русской, советской Матери!

Глава шестая. Часть особого назначения

Когда П. Лидов писал о «Тане» – Зое Космодемьянской, он назвал ее партизанкой. Так же значилась она и в Указе о присвоении звания Героя Советского Союза. По сути это было верно: героиня действовала в тылу врага. Однако Зоя и ее боевые друзья были особыми партизанами. Потому что они входили в состав воинской части особого назначения № 9903 разведотдела Западного фронта.

Таково официальное название поистине легендарного формирования в годы Великой Отечественной войны. По-другому говоря, разведывательно-диверсионная часть. Конечно, об этом не писали в газетах и не говорили по радио: есть же понятие военной секретности, и оно в данном случае должно было строго соблюдаться.

Пытавшие Зою гитлеровцы прежде всего хотели установить, чье задание она выполняет, от какой части или подразделения действует. Не установили. Не добились, не выпытали, что в районе Кунцева близ Москвы базируется часть особо отважных, которые, проникая в расположение оккупантов, бьют им в спину – взрывают их технику, мосты и дороги, нарушают связь, нападают на посты и склады, достают военные тайны для Красной Армии…

Начало

А как начиналось? Я сейчас приведу свидетельство человека, с которым познакомился в сентябре 1991-го. Это он, Афанасий Кондратьевич Мегера, пришел к нам в «Правду» во главе группы своих бойцов-ветеранов, чтобы защитить честь Зои. Уже не было в живых командира в/ч 9903 Артура Карловича Спрогиса, а Мегера служил его заместителем и потом стал преемником в должности командира.

Так вот, обращаюсь к воспоминаниям Афанасия Кондратьевича о том, с чего начиналось создание будущей прославленной воинской части:

«На третий день Великой Отечественной войны нас, группу слушателей и выпускников Военной академии имени Михаила Васильевича Фрунзе – Андрея Свирина, Артура Спрогиса. Ивана Матусевича, Анатолия Азарова, Ивана Банова, Федора Коваленко и меня – вызвали срочно к заместителю начальника Генштаба Красной Армии Ф. И. Голикову. Приказ, отданный нам, был лаконичен. Вся семерка под командованием полковника Андрея Ермолаевича Свирина – старшего преподавателя кафедры разведки Высшей разведшколы – должна срочно отправиться в распоряжение штаба Западного фронта, находившегося где-то в районе Могилева.

В тот же день мы получили необходимые документы, личное оружие, снаряжение. Нас разделили для выполнения будущего специального задания на группы: на Смоленском направлении предстояло действовать Спрогису и Коваленко, на Могилевском – Матусевичу и Мегере, в районе Кричева – Банову и Азарову. Работу всех наших групп координировал полковник Свирин. В задачу каждой из них входило