Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918—1920 гг. Впечатления и мысли члена Омского правительства - Георгий Константинович Гинс

Успеху похода против Гришина помогли, как всегда, интриги в военной среде. Честолюбивый Иванов-Ринов, который сам по себе не рискнул бы выступить против начальства, в данной обстановке не стал, конечно, отклонять от себя столь легко дававшуюся карьеру. Все это концентрировалось вокруг него, жаждало свержения Гришина в чаянии повышений в чинах и должностях.

Указ об увольнении Гришина был подписан. Уволен был без прошения, без назначения на какую-либо другую должность человек, которому Сибирское правительство адресовало специальную грамоту с признанием его заслуг. Такое увольнение не предвещало ничего хорошего. Оно могло внести только деморализацию. Можно ли уважать начальство, которое возносится и свергается с такой легкостью?

Революции отучают от уважения к власти, непрочность которой постоянно иллюстрируется переворотами. Беспричинные смещения должностных лиц разлагают государство еще больше.

Несколько дней было заполнено борьбой, возникшей на почве отставки Гришина. Административный совет понял политическую опасность такого произвола со стороны правительства, которое и не подумало спросить мнения своих ближайших сотрудников, разделявших с ним и труды, и риск начатого дела.

– Мы избранники, а вы кто? – вызывающе спрашивал Патушинский, отлично знавший, что избрания не было, что выборы в подпольном заседании каких-нибудь двух десятков эсеров из ста пятидесяти членов Областной думы, без соблюдения элементарных правил голосования, были политической авантюрой и что картина «выборов» скрывалась только для того, чтобы сохранить лицо власти. И вдруг «избранники» действительно возомнили себя венценосными носителями народного суверенитета!

Административный совет резко выступил против правительства, но не из-за Гришина как такового, которого вообще мало знали, потому что он, как я уже говорил, не заботился о сближении с представителями гражданской власти, ограничившись дружбой с одним лишь Михайловым. Правда, многих смущало назначение заместителем Гришина Иванова-Ринова, человека, несомненно, старорежимного, да еще и с «полицейскими» привычками. Он обладал бесспорными способностями, но по чуткости и тактичности не мог сравниваться с Гришиным. Однако личный вопрос был отброшен.

Административный совет потребовал гарантий того, что впредь подобного рода политические шаги правительства без ведома совета предприниматься не будут.

Расширение прав Административного совета

Под председательством Сапожникова состоялось несколько частных заседаний членов Административного совета. Правительству был предъявлен ультиматум, подкрепленный угрозой уйти в отставку вместе со всем штатом высших чинов, так как последние выражали солидарность с министрами. Угрозу не пришлось, однако, пускать в ход. Правительство и без того чувствовало себя неудобно и отлично понимало, что уход фактически незаменимых работников создал бы серьезный кризис.

Было занесено в журнал постановление Совета министров, что лица, занимающие должности 2-го и 3-го классов, не будут впредь увольняться без ведома Административного совета, что без участия Административного совета не будут разрешаться не только вопросы законодательного характера, но и такие, как посылка делегаций с политическими поручениями.

Административный совет поставил на очередь и вопрос об Областной думе. Он определенно высказался против созыва новой сессии думы, но правительство не согласилось на это.

Что делалось в это время в Совете министров, я не знаю. Хотя я оставался управляющим делами, но меня не приглашали на заседания. Председатель Совета министров объяснил мне, что заседания носят такой неприличный характер вследствие постоянных личных столкновений между отдельными министрами (главным образом, Михайловым и Патушинским), что невольно хочется придать им закрытый характер.

Административный совет озабочен был поддержкой престижа правительства и сохранением его цельности. Поэтому он не настаивал на оставлении Гришина-Алмазова, раз приказ о нем уже подписан. Не настаивал он и на том, чтобы было отказано в возобновлении работ думы, так как правительство уже связало себя обещанием. Но Административный совет поставил условием предоставление ему на время отъезда из Омска большинства членов правительства, права роспуска думы.

Право это было Административному совету предоставлено (Собрание узаконений, № 10).

Последняя ночь власти Гришина

Административный совет еще заседал вечером 5 сентября, обсуждая вопрос – требовать или не требовать восстановления Гришина, когда появился Головачев. В эти дни он постоянно приходил и уходил с заседаний и как будто занимался только рекогносцировками. Он сообщил, что Иванов-Ринов уже вступил в исполнение обязанностей командарма и что о вступлении нового командарма в должность дано знать по прямому проводу всем частям.

Я, управляющий делами, не знал ничего не только о подписании, но и об изготовлении подобных указов – о назначении Иванова и увольнении Гришина. Мне даже неизвестно было ничего о том, что какие-либо указы отправлялись через управление делами. И действительно, они не отправлялись через управление делами. Правительство было в заговоре против своего же управления. Все это было проявлением «дипломатического» искусства Головачева, который на это время даже поселился у Вологодского в целях упрощения общения с ним.

Сообщение Головачева оказалось правильным, и Административный совет отложил окончательное разрешение вопроса до следующего дня.

Поздно ночью к моей квартире подъехал автомобиль. Раздался звонок. Гришин-Алмазов просит меня к себе. Ворча на судьбу политического деятеля, не знающего покоя ни днем ни ночью, но чувствуя неловкость отказа человеку, которого удаляют, я решил поехать.

У Гришина я встретил Михайлова, Пепеляева (покойного премьера) и Павловского (как оказалось потом, авантюриста, выдававшего себя за представителя Франции). Гришин объяснил мне, что он находится в затруднении, как поступить. Обратиться за поддержкой к войскам он не хочет. В городе собрано много новобранцев. Всякая попытка сопротивления власти, спор между генералами сразу развратили бы эту молодежь. Желание Гришина одно – оформить все так, чтобы не повторялась корниловская история.

Иванов вступил в исполнение должности, не дожидаясь приказа со стороны Гришина о передаче должности. Гришин же не получил никакого указа об увольнении, так как этот указ был непосредственно вручен Иванову.

Поэтому Гришин решил послать письма Вологодскому и Иванову с уведомлением, что он не считает себя законно уволенным, пока не получит указа об увольнении, и до тех пор не сдаст командования армией.

Это решение было всеми одобрено. Я не счел нужным, однако, скрывать от Гришина, что, по моему мнению, практических результатов его письмо иметь не будет. Вручить это письмо председателю Совета министров я отказался, считая, что я присутствовал при его составлении только как частное лицо.

Уезжая, я спросил Гришина, как относится к нему гарнизон, и назвал ему фамилии офицеров, которых видел днем и с которыми говорил о Гришине и Иванове.

– Все это преданные мне люди, – сказал Гришин.

– Вы ошибаетесь, – возразил я. – Сегодня они выражали радость по поводу вашего ухода, считая Иванова более способным администратором. А как к вам относятся чехи?

– Чехи? Они всегда приходили в ужас, услышав о моем желании уйти в отставку.

Впоследствии мне сообщили, что Гришин делал попытку