На войне как на войне - Вера Кузьминична Васильева

я из Москвы. Может, мотанем в Москву? За сутки туда доберемся. Не все ли равно, где в госпитале лежать? Пока из госпиталя за нами сюда придет машина, мы будем уже в Смоленске. Может, успеем доехать до Москвы. А в Москве зайдем в эвакопункт, оттуда в любой госпиталь направят. Скажем, что машина сломалась в пути. Самое страшное, если по дороге задержат!

– Ты что это, серьезно?

– На полном серьезе! Ты на фронте давно?

– С сентября сорок первого. А ты?

– Я на фронте уже год, и ни разу не был дома. Знаешь, как домой охота?

– У тебя как ноги? Идти сможешь?

– Ноги у меня двигаются, голова болит. Но у меня есть лекарство от головной боли, хлебнешь пару глотков, и сразу все пройдет!

Старший лейтенант скинул с плеча вещмешок, достал фляжку, открутил крышку и подал ее мне.

– Давай, пошел! Я следом за тобой! В таком деле нельзя одному. Нужна братская компания. А вдвоем нам с тобой – море по колено.

Я взял фляжку, запрокинул голову, сделал выдох и, не дыша, хватил несколько глотков. В фляжке был чистый и неразведенный спирт. Старший лейтенант сунул мне в руку обломок сухаря.

– На, закуси, капитан! И давай покурим перед дорогой.

– В Москву так в Москву! – сказал я, похрустывая сухарем. – Черт с ними со всеми!

В Смоленске мы зашли на вокзал, сунули в окошко военному коменданту наши документы, он наложил на них визу – «В Москву», написал нам записку в кассе получить два билета. В вагоне мы опрокинули фляжку до дна, залезли на верхние багажные полки (за места нам платить было нечем) и под стук колес быстро заснули. Ночью, где-то около Вязьмы, нас разбудили. Кто‐то потянул меня легонько за локоть, я открыл глаза и свесил голову с полки.

– Ваши документы, товарищи офицеры!

Старшего лейтенанта тоже разбудили.

– Вы куда следуете, товарищ капитан?

– В госпиталь! Там в документах сказано!

– Это мы видим, но вам придется сойти с нами на следующей станции!

– А почему нельзя в Москву? Не все ли равно, где нам лечиться?

– Мы разберемся. Если начальство разрешит, завтра поедете дальше.

Нас сняли с поезда. Мы спрыгнули на полотно и пошли за лейтенантом куда-то в сторону. Ночью было темно, но мы и не думали от него бегать. Он был вооружен наганом, а мы свои пистолеты сдали в санроте. В тыл с оружием нашему брату было следовать запрещено. Вскоре мы подошли к темному бараку, нас завели в отдельную пустую комнату. В углу стоял стол и по стене, на косых неструганых ножках, лавка.

– Вам придется здесь подождать! Я пойду доложу о вас начальству! – сказал лейтенант, вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.

С ним везде были два солдата. Но они, пока мы шли до барака, куда-то исчезли в ночной темноте. Никаких признаков не было, что за дверью с той стороны стоят часовые. Два небольших окна в пустой комнате были не зарешечены. На стене против двери висел портрет нашего главнокомандующего в маршальских погонах. В комнате от пола пахло сыростью.

– Как ты думаешь, это не КПЗ? – сказал я своему спутнику.

– Какое КПЗ? – спросил старший лейтенант.

– КПЗ – это камера предварительного заключения.

– Откуда ты такие названия знаешь? Ты что, служил раньше в милиции или в конвое?

– Нет, я в этих заведениях раньше не был и не служил. Я в полковой разведке был. У меня были ребята-штрафники. Во всяких разных делах и под следствием побывали, в тюрьмах сидели, в лагерях сроки по уголовным делам отбывали. Рассказывали всякое. Выражение «КПЗ» я из их рассказов запомнил. Вот я и думаю, зачем нас задержали.

– Чего мы такого преступного сделали?

– А ты как думаешь? Ты явный дезертир! В Москву махнуть собрался.

– Ты уж совсем, капитан! Сутки еще не прошли. Скажем, в пути задержались. У нас документы на руках.

– Это ты следователю скажешь!

– Не валяй дурака, капитан. Мы с тобой всего несколько часов в самовольной отлучке. Сутки не прошли – значит, не дезертиры.

– У тебя совесть есть? Ты перед Родиной виноват!

– Какая совесть? Ты про совесть у тыловиков спроси. Подумаешь – преступление! В Москву домой ехать собрались. И сразу враги, предатели Родины?

– Враги не враги, а штрафная обеспечена!

Я немного помолчал, а потом добавил:

– Ладно, не горюй! Я просто хотел проверить тебя, не раздумал ли ты ехать в Москву.

– Конечно нет! Что ты!

Через некоторое время в комнату вошел лейтенант. Это было новое лицо. Ночной лейтенант не появился. Этот чистенький такой, аккуратно подстриженный и гладко причесанный.

– Вот и опер пожаловал к нам, – шепнул я напарнику, вставая с лавки.

Лейтенант внимательно посмотрел на меня, сел на табурет и перевел взгляд на старшего лейтенанта.

– У вас что-нибудь есть, кроме госпитальных предписаний?

– Удостоверение личности с печатью, написанное на листке бумажки от руки, партбилет и продаттестат.

– У меня? Я комсомолец. Вот моя книжица.

– Не книжица, а комсомольский билет! – поправил лейтенант, рассматривая поданные ему документы.

– Проверка людей, сами понимаете, в военное время необходима. По дорогам и поездам всякий народ шатается. Проверим ваши документы, установим личности и в госпиталь направим. А пока придется здесь подождать.

– Нам продукты получить нужно. Сутки на исходе, а мы ничего не ели, – пожаловался старший лейтенант.

– Аттестат у вас есть?

– Конечно есть! Что мы – дезертиры?

Дежурный лейтенант забрал документы и аттестаты и вышел. Вскоре он вернулся, вернул нам все и сказал:

– Поездом вы дальше не поедете. Мы звонили в госпиталь, он рядом здесь, в трех километрах, вас там примут. Поведет вас туда наш солдат. Ваши направления он сдаст в приемную часть. Желаю выздоровления и хорошего лечения.

Молчаливый пожилой солдат посмотрел на нас исподлобья и нахмурил брови. Всю дорогу мы шли за ним, изредка перебрасывались между собой негромкими фразами.

– Вот и пришли! – сказал солдат, показывая на деревню. – Офицеры, а ведете себя, как мальчишки. Незаконно в поезд сели, людям задали лишнюю работу! Никакого порядка нет. Куда захотели, туда и поехали.

– Это ты прав, нас немного в сторону занесло. Побаловаться захотели. Это от бессонных ночей многие недели подряд. Навоюешься вдосыть, выдохнешься, как загнанная кляча, шарахнет как следует, вот и соображаешь, как быть.

– А куда же вы ехали?

– В Москву перед госпитализацией дня на два решили махнуть.

Старший лейтенант дернул меня за рукав, чтобы я не рассказывал о наших планах солдату.

А у меня идея (я же разведчик) – узнать, что скажет солдат о патрулировании поездов и машин.