Человек читающий. Значение книги для нашего существования - Рюд Хисген

Однако эта техника пригодилась намного позднее, когда появился спрос на дешевую печатную продукцию и большие тиражи, а пока люди читали немного, она не была рентабельна. Настоящий спрос на стереотипию возник лишь в XIХ веке, когда обстоятельства стали благоприятнее. Во-первых, обратим внимание на численность населения: с 1830 по 1900 год количество жителей в Нидерландах выросло с 2,6 до 5 миллионов, то есть почти удвоилось. Но куда более важным фактором было, несомненно, образование: расширение круга учащихся и повышение качества преподавания, обновление и совершенствование школьной системы. На протяжении всего XIХ века парламент принимал законы о школьном образовании один за другим, начиная с закона Ван дер Палма. Этот закон, принятый в 1801 году, соответствовал идеалам Просвещения и требовал, чтобы преподавание в (начальной) школе велось по классам, не зависело ни от каких общественных или религиозных течений, а надзор за исполнением закона возлагался на государственную власть.

В XIX веке базой всей системы образования стало представление о важности недогматических знаний, зафиксированных в текстах. Это не значит, что догматическое образование полностью отошло в прошлое, однако наряду с ним возник также нейтральный учебный план, общий для всех видов школ. Накопленные человечеством знания стали передаваться от поколения к поколению с помощью учебников. Передача знаний в устной форме, а также обучение через опыт совместной работы, как это происходило в ремесленных мастерских, отступили на задний план. С этого момента «учиться» означало «читать». Читая, школьники не только узнавали факты, но и приобретали навык поиска по книгам нужной информации: учились пользоваться оглавлениями, предметными и именными указателями, алфавитными справочниками и библиотечными каталогами.

На протяжении XIX века совершенствовалось не только образование, но и искусственное освещение: сначала в домах появились газовые рожки, затем электрические лампочки. Кроме того, у людей стало больше свободного времени для путешествий, что служило дополнительным поводом для чтения. В итоге число читаемых текстов росло по экспоненте. Чем больше людей умело читать, тем более естественной становилась письменная форма общения. С другой стороны, грамотность оказалась обязательным навыком каждого гражданина, ибо коммуникация между властью и обществом, а также между членами этого общества стала осуществляться преимущественно в письменном виде. В результате взаимодействия всех факторов (среди которых центральную роль играло образование) в XIX веке книга заняла поистине уникальное место в жизни социума. Определялось ли это растущим спросом, подстегивавшим предложение, или растущим предложением, из-за которого увеличивался спрос, есть не что иное, как вопрос о курице и яйце.

Спрос и предложение — технология производства и тенденции в общественном развитии — вещи взаимосвязанные. Образование никогда не смогло бы играть свою центральную роль, если бы в эпоху Просвещения не возникло представление о том, что каждый человек может и должен иметь доступ к знаниям, накопленным человечеством и хранящимся в книгах. Доступ к этим знаниям и умение ориентироваться в постоянно растущем параллельном мире, существующем на бумаге, стали чем-то обязательным, без чего гражданин не способен полноценно участвовать в жизни социума. Чтение стало необходимым подспорьем для любого, кто хотел подняться по социальной лестнице. В поисках новых возможностей в обществе и под воздействием всеобъемлющего позитивизма в XIX веке возникли разношерстные движения за освобождение личности, направленные как снизу вверх (рост самосознания), так и сверху вниз (следование идеалам гуманизма, создание равных возможностей для всех, по самым разным мотивам).

Книги воспринимались не только как ключ к знанию — и, соответственно, к силе, — но и как путь к богатству духовной жизни. Книги художественные и нехудожественные, посвященные все более разнообразным областям знаний, можно было найти в читательских клубах. К концу XIX века чтение приобрело необыкновенную популярность даже в экономически отсталых регионах. Столь популярным оно не было никогда раньше — и уже не будет никогда позже. В самом начале повести «Ваутертье Питерс» Мультатули представляет главного героя — мальчишку-школьника Ваутертье — в тот момент, когда он только что продал свой Новый Завет торговцу подержанными книгами на Старом мосту. На вырученные 14 стейверов мальчик собирается взять в платной библиотеке на Хартенстраат приключенческий роман «Глориозо». Люди читали с жадностью не только книги, но и журналы с газетами и прочую дешевую печатную продукцию. Чтение было источником развлечения, им увлекались все более и более широкие круги населения. Кухарки, рабочие, прожигатели жизни видели в чтении лучший способ отвлечься от безрадостной повседневности. Кто не читал «настоящих» книг, наслаждался историями об индейцах, детективами и прочим чтивом вроде приключений Буффало Билла или Лорда Листера. Подобные истории печатались в еженедельных изданиях, на дешевой газетной бумаге и продавались в газетных киосках и табачных лавках. Во всей Европе это популярное чтиво создавалось в невообразимом количестве[117].

Чтение как conditio sine quanon{34}

Письменность была изобретена как «слуга человеческого сознания»[118], но со временем в данном изобретении начали открываться совершенно непредвиденные возможности. В итоге это величайшее достижение истории культуры, второе по значимости после возникновения языка, взяло верх над человеком. Изначально человек создал письменность с целью перемещать информацию в пространстве и хранить ее во времени. Вероятно, наши предки уже скоро оценили важность сопоставления письменных текстов друг с другом. Но прошло немного времени, и люди начали обмениваться письмами, вести хронику, записывать бытовавшие до сих пор в устной форме поэмы и истории. На смену рукописи пришла печатная книга, а в наши дни — цифровые технологии, и пропорционально развитию техники росли объем и сложность наших знаний. Сегодня умение читать значит иметь доступ ко всем разновидностям письменной информации: административно-правовой, художественной, философской, исторической, научной. И все это — лишь непредвиденные последствия изобретения, целью которого было зафиксировать торговую сделку и право собственности.

Книжный Миропорядок, к началу ХХ века занявший доминирующее положение, не был программой, с помощью которой Гутенберг — или кто-либо другой — стремился воплотить свое представление о будущем в реальность. Это был более или менее случайный результат процесса, начавшегося также более или менее случайно, подобно тому, как небольшой комок снега может вызвать лавину. Мы думаем, что раз мы сами что-то изобрели, мы и будем контролировать возможности наших технических изобретений, — но это не так. Выполняя свои изначальные задачи, а также непредвиденные, возникшие в качестве «побочного эффекта», письменность, а позднее печатная продукция колоссально расширили свою сферу применения, в результате чего возросло значение письменных текстов для человечества. Технические изобретения, пусть и порожденные нашим интеллектом, всегда рано или поздно перестают нам подчиняться.

Оглядываясь из нашего времени — начала XXI века, — мы видим, что рубеж XIX и ХХ веков был переломным моментом в истории чтения. Из-за