Книга чая. С комментариями и иллюстрациями - Какудзо Окакура

Ивакура Томоми (1825–1883) – японский политик, сыгравший значительную роль в реставрации Мэйдзи.

Окубо Тосимити (1830–1878) – японский политик, считается одним из «трех благородных людей» реставрации Мэйдзи.

Двусторонняя ассимиляция – то есть одновременное развитие технических наук для противостояния Османской империи и гуманитарных наук для создания общества в соответствии с идеалами гуманизма.

Подобно тому, как в те великие дни каждая из маленьких итальянских республик боролась за то, чтобы найти новый путь в жизни, обсуждение которого тут же сметалось ветрами раздоров, эпоха Мэйдзи, пенящаяся пузырями мнимой уверенности, отличалась непревзойденным интересом к миру, кажущимся в то же время и жалким, и смешным.

Животворящая преданность

Неистовый вихрь индивидуализма, стремящийся устроить бурю по своим законам, разрывающий небо в агонии разрушения и начинающий всякий раз со всем рвением приветствовать любой новый обрывок сведений относительно западной религии и политики, разметал бы бурлящую в хаосе нацию на куски, если бы в ее незыблемой основе не высилась несокрушимая скала преданности.

Япония и сегодня остается сама собой, несмотря на внезапный непостижимый наплыв западных идей, благодаря удивительной стойкости нации, взращенной в тени несломленного суверенитета, той самой стойкости, которая сохраняет у нас китайские и индийские идеалы во всей их чистоте, – даже те, от которых давно отказались сами их создатели, – той стойкости, с которой японцы восхищаются изысканностью культуры эпохи Фудзивара и в то же время упиваются воинственным пылом эпохи Камакура, с которой они терпят вычурность эпохи Тоётоми, любя при этом строгую чистоту эпохи Асикага. Оставаться верной себе, несмотря на новые цвета, окрасившие жизнь современной нации, – вот основополагающий императив той идеи Адвайты, которой Японию научили предки. Инстинктивному эклектизму восточной культуры она обязана зрелостью суждения, которая дала ей возможность выбирать из различных источников те элементы современной европейской цивилизации, которые ей требовались.

Новая азиатская держава

Китайская война, которая показала наше превосходство в восточных водах и которая еще больше, чем когда-либо, сблизила нас во взаимной дружбе, стала естественным результатом новой национальной энергии, которая пыталась проявиться в течение полутора столетий. Наши старейшие политики, обладающие замечательной проницательностью, предвидели большие проблемы этого периода, равно как и ту ответственность, которую должна будет принять на себя новая азиатская держава. Наша миссия состоит теперь не только в возвращении к нашим собственным прошлым идеалам, но и в оживлении и возрождении дремлющей жизни старого азиатского единства. Печальные проблемы западного общества заставляют нас искать более правильное решение в индийской религии и китайской этике. Курс самой Европы на Восток, ясно угадывающийся в последних тенденциях немецкой философии и русской духовности, помогает нам в восстановлении тех более тонких и благородных взглядов на человеческую жизнь, которые подвели наши народы ближе к звездам в ночь почти полного забвения.

Двойственная природа реставрации Мэйдзи проявляется и в сфере искусства, которое, как и политическое сознание, борется за достижение высот. Дух исторических исследований и возрождения древних письменных источников возвращает искусство к школам, существовавшим до эпохи Токугава, когда оно, минуя народные демократические представления укиё-э, сразу же обращается к методам школы Тоса в героической эпохе Камакура. Обогатившись материалами археологических изысканий ученых, в моду входит историческая живопись. Тамэясу и То-цугэн были пионерами возрождения духа Камакура, который оказал влияние на натуралистическую школу Киото через работы Ёсая и даже через восприятие народного стиля Хокусая. Такое же направление развития характерно для художественной литературы и драмы того времени.

Новое движение в искусстве

Утрата отношения к буддийским монастырям как к неприкосновенной святыне и разбазаривание сокровищ даймё, возникшие из-за равнодушия к искусству, считавшемуся роскошью, казались фатальной жертвой для высшего патриотического чувства, однако они открыли художественному сознанию доселе неизвестную сторону древнего искусства так же, как в начале эпохи Возрождения итальянцы открыли для себя греко-римские шедевры. Таким образом, первое реконструктивное движение эпохи Мэйдзи было сохранением традиций и подражанием древним мастерам; его возглавила Ассоциация искусства – Бидзицу Кёкай. Эта организация, состоящая из аристократии и знатоков искусства, открывала ежегодные выставки старых chefs-d’oeuvres и проводила конкурсные салоны в духе консерватизма, который естественным образом постепенно переходил в формализм и бессмысленное повторение. С другой стороны, то изучение западного реалистического искусства, которое медленно набирало силу в последний период эпохи Токугава (особенно следует отметить попытки Сиба Кокана и Аодо), теперь получило возможности для неограниченного роста. Рвение и глубокое восхищение западным знанием, из-за которых смешивали красоту с наукой, а культуру с ремеслом, приводили к тому, что японцы без колебаний приветствовали самую ничтожную литографию как образец великих идеалов искусства.

Chefs-d’oeuvres (фр.) – шедевры.

Сиба Кокан, настоящее имя Андо Китиро (1738–1818) – японский художник и гравер, вдохновлявшийся стилистикой западного искусства. Работал в стиле ёга (европейской живописи), используя достижения иллюзорной перспективы, светотени и оттенков. Первый художник, удачно писавший в западном стиле.

Аодо Дэндзэн, настоящее имя Нагата Дзэнкити (1748–1822) – японский художник западного стиля, мастер гравюры по меди.

Искусство, которое дошло до нас, было европейским на самом дне его упадка; это случилось до того, как эстетизм fin de siècle вывел его из ужасных заблуждений, до того, как Делакруа приподнял завесу застывшей академической chiaroscuro (светотени), до того, как Милле и барбизонцы привнесли в него свои краски и свет, до того, как Рёскин показал и разъяснил чистоту благородства прерафаэлитов. Таким образом, японские попытки копировать Запад, которые начали предпринимать в Правительственной школе искусств, куда назначили преподавать итальянских учителей, с самого начала оказались пресмыкательством во тьме незнания, а затем все же преуспели в навязывании той жесткой корки манерности, которая препятствует развитию этого стиля в живописи до сих пор. Но активный индивидуализм Мэйдзи, кипящий жизнью в других сферах мысли, не мог довольствоваться движением в тех жестко установленных колеях, которые ортодоксальный консерватизм или радикальная европеизация навязывали искусству.

«Жизнь, истинная в Себе»

Когда прошло первое десятилетие эпохи и страна более или менее восстановилась от последствий гражданской войны, группа серьезно настроенных деятелей начала искать третий путь художественного выражения, который