Книга чая. С комментариями и иллюстрациями - Какудзо Окакура

человек «без чая», говоря о том, кто черств и невосприимчив к серьезным и комическим сторонам личной драмы под названием жизнь. Необузданного эстета, который, не замечая трагичности бытия, буйствует в весеннем приливе эмоций, мы называем человеком, в котором «слишком много чая».

Иностранца может сильно удивить этот кажущийся ему шум из ничего. «Что за буря в чашке чая!» – скажет он. Но стоит лишь задуматься о том, как, в сущности, мала чаша человеческого наслаждения, как быстро она переполняется слезами, как легко осушается до дна в нашей неутолимой жажде бесконечности, и мы перестаем винить себя за то, что придаем такое огромное значение чашке чая. Человечеству известны гораздо худшие примеры. Поклоняясь Вакху, мы приносим слишком щедрые жертвы, мы даже преображаем кровавый образ Марса. Почему бы не посвятить себя королеве камелий и не насладиться теплым потоком сочувствия, который струится с ее алтаря? В жидком янтаре, плещущемся внутри фарфоровой чашки цвета слоновой кости, посвященный может прикоснуться к сладкой сдержанности Конфуция, остроте Лао-цзы и эфирному аромату самого Будды Шакьямуни.

Окакура противопоставляет античную мифологию, обожествлявшую страсти, и китайские религии, требующие не просто умеренности, как в античной этике, но любования малым.

Тот, кто не способен ощутить ничтожество великого в себе, склонен упускать из виду величие ничтожества в других. Средний человек Запада в своем лощеном самодовольстве увидит в чайной церемонии лишь еще один пример тысячи и одной странности, которые составляют для него привлекательность и инфантилизм Востока. Он уверенно считал Японию варварской, когда она предавалась утонченным мирным искусствам, но он стал называть ее цивилизованной с тех пор, как она начала совершать массовые убийства на полях сражений в Маньчжурии. В последнее время появилось множество комментариев к Кодексу самурая – искусству смерти, которое заставляет наших солдат ликовать при самопожертвовании; но едва ли было уделено внимание чаизму, являющемуся большой частью нашего искусства жизни. Лучше оставаться варварами, но не пытаться строить свою цивилизацию на прославлении войны. Мы лучше повременим и дождемся того момента, когда нашему искусству и идеалам будет оказано должное уважение.

Когда же Запад поймет или хотя бы попытается понять Восток? Мы, азиаты, часто ужасаемся той странной паутине фактов и фантазий, которая сплетена о нас. Будто под влиянием дурманящих ароматов лотоса мы начали питаться мышами и тараканами. Это либо бессильный фанатизм, либо какой-то вид жалкого сладострастия. Индийская духовность высмеивается как невежество, китайская рассудительность – как глупость, а японский патриотизм – как результат фатализма. Говорили даже, что мы якобы менее чувствительны к боли и ранам из-за примитивности нашей нервной организации!

Окакура спорит с тогдашним расизмом, объяснявшим характер каждого народа влиянием климата и общих условий жизни. В нем противопоставлялась сложность и драматичность западного человека якобы исключительно волевой организации души восточного человека. Тогдашние расисты говорили, что только западный человек обладает развитой чувственностью и способностью сомневаться и размышлять, тогда как восточный человек сразу переходит от мысли к действию. Мыши и тараканы – из тогдашних карикатур на опиумные курильни, представлявших жизнь Китая эпохи «опиумных войн» как бездействие в соединении с фанатизмом.

Действительно, почему бы не развлечься за наш счет? Азия отвечает вам тем же. У вас было бы больше поводов для веселья, если бы вы знали все, что мы придумываем и пишем о вас. Это и очаровательные виды на будущее, это и бессознательное благоговение перед чудом, это и молчаливое негодование в отношении всего нового и неопределенного. Вас наделяют добродетелями, слишком утонченными, чтобы им завидовать, и обвиняют в преступлениях, слишком картинных и колоритных, чтобы их осуждать. Наши писатели прошлого – мудрецы для тех, кто их знает, – рассказали нам, что у вас есть пушистые хвосты, спрятанные где-то под одеждами, а на обед вы иной раз едите фрикасе из новорожденных младенцев! Нет-нет, мы думали о вас даже хуже: мы считали вас самыми непрактичными людьми на земле, потому что, как о вас говорят, вы учите тому, что сами никогда не делали.

Такие некогда распространенные у нас заблуждения быстро исчезают. Торговля познакомила многие восточные порты с европейскими языками. Азиатская молодежь толпами стекается в западные учебные заведения в стремлении получить современное образование. Наши представления о вашей культуре не слишком глубоки, но мы, по крайней мере, хотим знать и готовы учиться. Некоторые из моих соотечественников излишне усердно начали перенимать ваши обычаи и усвоили слишком много правил вашего этикета, полагая, что, приобретая жесткие воротники и шелковые цилиндры, они приобщаются к достижениям вашей цивилизации. Эти жалкие и прискорбные факты свидетельствуют о нашей готовности ползти к Западу на коленях. К сожалению, западное отношение к Востоку неблагоприятно для его понимания. Христианский миссионер идет, чтобы учить и передавать, а не учиться и получать. Ваша информация основана на скудных переводах малой толики нашей огромной литературы, а то и вообще на глупых и недостоверных анекдотах путешественников, кратковременно посетивших нас. Крайне редко случается так, что благородное перо, к примеру, Лафкадио Хирна или автора «Паутины индийской жизни», рассеивает восточную тьму факелом наших реальных чувств.

Лафкадио Хирн (1850–1904) – американский писатель, натурализовавшийся в Японии, один из создателей культа Японии в культуре модерна.

«Паутина индийской жизни» – вышедшая в 1904 году книга сестры Ниведиты с предисловием Рабиндраната Тагора, составлена из эссе о традиционной индуистской религиозности. Книга произвела сенсацию как первое яркое заявление Индии о себе: книга об Индии, написанная неевропейцем.

Возможно, высказываясь столь откровенно, я выдаю собственное невежество в отношении чайного культа. Ведь сам дух вежливости требует, чтобы вы говорили только то, что от вас ожидают, и не больше. И я все же могу себе позволить не быть слишком строгим последователем чаизма. Взаимное непонимание Старого и Нового миров нанесло уже так много вреда, что не стоит извиняться за ту скромную капельку, которая призвана содействовать лучшему взаимопониманию. Начало XX века было бы избавлено от зрелища кровавой войны, если бы Россия снизошла до того, чтобы узнать Японию лучше. Какие ужасные последствия для человечества несет презрительное пренебрежение к проблемам Востока! Европейский империализм, который не гнушается поднимать абсурдный крик о «желтой опасности», не понимает, что и в Азии тоже может пробудиться жестокое чувство по отношению к «белой катастрофе». Вы можете смеяться над нами за то, что в нас «слишком много чая», но разве у нас нет оснований считать, что у вас на Западе, в вашем мироустройстве, «нет чая» вообще?

Пора уже континентам прекратить метать эпиграммы друг в друга, давайте будем печальнее, если не мудрее, от взаимного приобретения другой половины полушария. Наше развитие шло разными