Книга чая. С комментариями и иллюстрациями - Какудзо Окакура

понимание этих моделей. Ведь тени прошлого – это обещание будущего. Ни одно дерево не может быть больше, чем та сила, что есть в его семенах. Жизнь всегда заключается в возвращении к себе. Сколько учений проповедовали эту истину! «Познай себя» – вот величайшая загадка, изреченная Дельфийским оракулом. «Все в тебе самом», – вторит тихий голос Конфуция. И есть еще более поразительная индийская история, которая доносит до слушателей ту же идею. Однажды Учитель, как рассказывают буддисты, собрал вокруг себя своих учеников – и перед ними внезапно что-то засияло, да так сильно, что все, кроме Ваджрапани, уже полностью обученного, лишились зрения: их взору предстала ужасная фигура – фигура Шивы, Великого Бога. Тогда Ваджрапани (его спутники были ослеплены) повернулся к Учителю и спросил: «Скажи мне, почему я искал среди всех звезд и богов, равных по числу пескам Ганга, но нигде не видел этого чудесного облака. Кто это?» И Будда ответил: «Он – это ты сам!»; и утверждают, что Ваджрапани тут же достиг просветления.

Именно эта, пусть пока малая степень осознания себя, преобразила Японию и позволила ей выдержать бурю, которая поразила большую часть восточного мира. Сегодня требуется возобновление того же самого самосознания, которое снова придаст Азии ее древнюю стойкость и силу. Сейчас время сбивает с толку многообразием возможностей, открывающихся перед нами. Даже Япония пока не может в запутанном клубке эпохи Мэйдзи найти ту единственную нить, которая даст ей ключ к собственному будущему. Ее прошлое было ясным и стабильным, как мала (гирлянда) или четки, как кристаллы. С первых дней эпохи Асука национальная судьба Японии была впервые одарена получением и накоплением индийских идеалов и китайской этики, благодаря гению Ямато; затем были следующие, подготовительные периоды эпох Нара и Хэйан, когда нация двигалась к раскрытию ее огромных сил в безмерной религиозности эпохи Фудзивара, к героической реакции эпохи Камакура, достигающей кульминации в суровом энтузиазме и возвышенной сдержанности того рыцарства Асикага, которое с суровой страстью искало смерти – на протяжении всех этих периодов эволюция нации ясна и не запутана, подобно эволюции отдельной личности. Даже времена Тоётоми и Токугава вполне объяснимы: следуя образцу Востока, мы закончили ритм деятельности затишьем, необходимым для демократизации великих идеалов. Народ и низшие классы, несмотря на их кажущиеся недвижимость и обыденность, создали собственную самурайскую преданность, поэтическую грусть, божественное самопожертвование святых, и, таким образом, они становятся фактически включенными в наше национальное наследие.

Затуманенное зеркало

Но сегодня нас озадачивают огромные потоки западной мысли. Скажем так: зеркало Ямато затуманено. Правда, в результате революции Япония возвращается к своему прошлому, чтобы там отыскать новую жизненную силу, которая ей необходима. Как и во всех подлинных реставрациях, это реакция с отличием. Ибо посвящение искусства природе, начавшееся в эпоху Асикага, стало теперь посвящением нации самому человеку. На уровне интуиции мы знаем, что секрет нашего будущего лежит в нашей истории, и мы решительно пытаемся проникнуть туда на ощупь, как это делают слепые, – нам нужно найти ключ. Но если эта мысль верна, если в нашем прошлом действительно сокрыт хоть какой-то источник обновления, мы должны признать, что сейчас нам необходимо мощное усилие, поскольку палящая засуха современной пошлости иссушает горло жизни и искусства.

Мы ждем сверкающего меча молнии, которая рассечет тьму. Ибо ужасающую тишину следует нарушить, и капли дождя новой силы должны освежить землю, чтобы новые цветы проросли на ней и покрыли ее ковром. Великий голос придет из самой Азии, по древним дорогам ее народов и наций.

Победа изнутри либо величественная смерть извне.

ОКАКУРА КАКУДО

Китагава Утамаро. О-Кита из лавки Нанивая с чашкой на блюдечке. 1793

Книга чая

Первая публикация в 1906 году

I. Чашка человечности для человечества

Начав свой путь как лекарство, чай постепенно превратился в напиток. В Китае VIII века его воспевали в стихах, называя одним из самых утонченных развлечений. В XVIII веке в Японии возник чаизм (teaism) – нечто вроде возвышенной религии эстетизма. Чаизм – это культ, основанный на поклонении прекрасному в окружении убогости повседневного существования. Он восхваляет чистоту и гармонию, таинство сердечного милосердия и романтизм общественного строя. В общем и целом он есть поклонение несовершенному, ибо представляет собой деликатную попытку достичь чего-то возможного в том невозможном, что мы называем жизнью.

Романтизм общественного строя – выражение используется в значении «романное переживание социальной жизни», понимание любого социального действия как наделенного смыслом, подобно тому, как в романе или поэме все детали значимы.

Философия чая – это не просто эстетизм в обычном понимании слова, так как вместе с этикой и религией она охватывает все наше понимание человека и природы. Она есть гигиена, поскольку принуждает к чистоте; она также экономика, поскольку выступает за наслаждение простотой, а не чем-то сложным и дорогим; она и моральная геометрия, так как определяет наше чувство меры по отношению к Вселенной. Эта философия воплощает истинный дух восточной демократии, делая всех ее приверженцев аристократами вкуса.

Моральная геометрия – оригинальное выражение автора, означающее равновесие интересов людей, заинтересованность и в чужом, и в своем счастье. Эта моральная геометрия соединяет демократизм как равную моральную ответственность и аристократизм как стремление к настоящему счастью и самореализации, а не просто благополучию.

Длительная изоляция Японии от остального мира, столь способствующая самоанализу, оказалась весьма благоприятной для развития чаизма. Наш дом и традиции, одежда и кухня, фарфор, лак, живопись, равно как и сама наша литература – все подверглось его влиянию. Никто из тех, кому довелось изучать японскую культуру, не смог обойти чаизм стороной. Он стал неотъемлемой частью элегантных гостиных знати и вошел в скромную обитель простолюдинов. Наши крестьяне научились искусству составления букетов, а наш самый бедный труженик – приветствовать скалы и водоемы. В повседневной речи мы используем выражение