Корфу (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

За отвагу и находчивость при Цериго по представлению Ушакова Белли будет удостоен ордена Святой Анны 2-й степени. Награда высокая, и заслужить ее честь немалая!

Трудно понять, как, но весть как о гуманном отношении к пленным французам, так и о самоуправлении Цериго распространилась по всему архипелагу куда быстрее, чем плыли ушаковские корабли. Эти новости теперь обсуждались всюду, вызывая уважение и любовь к русским освободителям.

Узнав о прибытии в архипелаг Ушакова и его первых делах, не на шутку заволновался находившийся на Корфу главный комиссар Ионических островов Дюбуа.

– Хитрый скиф хочет задобрить греков и лишить воли к борьбе наших солдат! Какое низкое азиатское коварство!

Понимая, что настроить против единоверцев греков ему вряд ли удастся, Дюбуа решил действовать иначе. Подумав, он издал прокламацию, в которой утверждал, что в Средиземном море нет русских кораблей, что все придумали коварные турки, стремясь поработить население островов, и для того подняли на своих кораблях российские флаги.

Однако ничего, кроме смеха у греков, прокламация главного комиссара не вызвала. Иониты верили посланию своего патриарха и воззваниям русского адмирала.

Между тем, отойдя от Цериго при свежем брамсельном ветре, российские корабли взяли курс на юго-запад к острову Занте.

* * *

13 октября объединенная эскадра подошла к следующему из Ионических островов. Даже издали Занте был красив, особенно в сравнении с мрачноватым Цериго. Вдоль всего острова тянулись две поросшие соснами горные цепи, а между ними усыпанная гиацинтами долина. На холмах бесчисленные виноградники, сады и оливковые рощи. Может быть, именно поэтому венецианцы прозвали Занте цветком Леванта.

– У нас говорят, что в античные времена здесь отдыхали олимпийские боги. – подошел к стоявшему на шканцах Ушакову капитан I ранга Сарандинаки. – Здесь же родился и святой Дионисий.

Тот кивнул головой, но ничего не ответил, оглядывая остров в зрительную трубу.

Вот главный городок острова Закинтос. Посреди города традиционная венецианская башня. Над городом на горе тоже, как обычно, крепость. Над крепостью трехцветный французский флаг.

Эскадра медленно подходила к острову. На кораблях брасопили паруса и готовились по приказу с «Павла» лечь в дрейф.

Ушакова уже известили, что на Занте хорошо помнят русских еще по прошлой Архипелагской экспедиции, когда наши суда были здесь частыми гостями. Когда же французы захватили Корфу, местные жители вообще подняли над брошенной крепостью русский флаг, желая перейти под покровительство России. Это был добрый знак, и командующий мог рассчитывать на самое доброе отношение местного населения.

В свою очередь, зная о настроениях жителей, а также получив извещение о приближении русской эскадры, комендант Занте полковник Люкас уже месяц, как старался пресечь все связи с внешним миром. Сообщение Занте с другими островами было «строго запрещено и ни одна лодка не могла пристать к острову без предварительного допроса и освидетельствования французской полиции».

На подходе к острову с салингов «Святого Павла» была усмотрена рыбацкая лайба, с которой кричали и махали руками. Когда лайба подошла к борту «Павла», выяснилось, что это рыбаки с Занте, которым удалось вырваться с острова, чтобы найти русских.

«От них узнали мы, – писал капитан-лейтенант Метакса, – о состоянии гарнизона, о наглостях, причиняемых французами жителям, о построенных у самой пристани батареях для воспрепятствования высадки».

Немного подумав, Ушаков решил для захвата определить тот же отряд, что и на Цериго. В том был свой резон. И офицеры, и матросы с солдатами отряда Шостака уже приобрели неплохой опыт, так зачем посылать в десант неопытных, пусть уж пойдут испытанные, так будет гарантирован и успех, да и пота с кровью прольется меньше. К тому же отряду Шостака вменялись лишь функции авангарда. Если дело пойдет тяжело, тогда вмешается и сам командующий. Разумеется, вице-адмирал понимал и то, что новое назначение Шостака вызовет недовольство и ревность у других офицеров, тоже желающих отличиться в походе, но целесообразность превыше всего… А остальные ничего, потерпят! Кампания еще только начинается, и возможность отличиться будет у всех.

– Командира «Григория» ко мне! – распорядился Ушаков.

Когда Шостак прибыл на борт «Павла», вице-адмирал, взяв его под локоть, отвел в сторону:

– У тебя уже есть опыт Цериго, теперь надо повторить успех на Занте! Готов ли?

– Почту за высшую честь! – едва сумел выговорить от охватившего его волнения капитан-лейтенант.

– Хорошо! – кивнул Ушаков. – Иного ответа я и не ожидал! А теперь слушай! На подходе к острову уточни расположение батарей, определи калибр пушек, определи дистанцию открытия огня. Действуй стремительно, помня, что чем поспешнее дело, тем неприятелю страшнее, и он, не имея времени осмотреться, придет в замешательство! Все ясно?

– Ясно! – кивнул головой храбрый Шостак.

– И вот что еще, – поднял указательный палец Ушаков. – Жестких инструкций я тебе давать не буду, действуй по своему благоразумию и по возможности обстоятельств!

По сигналу с флагмана фрегаты «Григорий Великия Армении» и «Счастливый» устремились к острову. С остальных кораблей тем временем спускали гребные суда, готовили десант. Пришла шлюпка от Кадыр-бея. Турецкий адмирал извещал Ушакова, что у него нет подготовленных для десанта начальников, и просил назначить ему русских офицеров.

– Эко кинулся! Лишних офицеров у меня для турок нет, – подумав, решил Ушаков. – Пусть поможет лейтенант Метакса, коль он уж и так у них!

Между тем французы начали обстреливать приближавшиеся к берегу фрегаты.

Шостак в рупор кричал командиру «Счастливого» капитан-лейтенанту Белли:

– Гриша, видишь ли, откуда палят?

– Вижу! – кричал в ответ рыжий Белли. – У них две батареи на городской набережной!

Фрегаты мчались к берегу, не уменьшая парусов.

– Вот сорванцы! – хлопал себя рукой по колену Ушаков. – Как вернутся, уши надеру обоим!

Только оказавшись на расстоянии картечного выстрела, фрегаты разом подвернули в стороны и дали ответный залп. Перестрелка с батареями продолжалась какую-то четверть часа. После этого на набережной началась какая-то беготня и ружейные выстрелы, но из-за большой дальности, что там происходило, рассмотреть было сложно. А потом орудийная прислуга побежала в крепость. Как и на Цериго французы предпочли наглухо запереться в старой цитадели.

«Капитан Шостак, – писал Метакса, – подо всеми парусами взял направление к городу, и, хотя французы производили сильную по нему пальбу из приморских батарей, но сие не воспрепятствовало дальнейшим действиям судов, которые подошли на картечный выстрел, в полчаса заставили батареи умолкнуть, и французы, заклепав пушки, принуждены были броситься в крепость, построенную над самым городом на высоте».

Из воспоминаний французского капитана Беллэра, участника событий на Ионических островах (на Занте): «Более восьми тысяч вооруженных крестьян, сбежавшихся со всех концов острова ночью, собрались вблизи города под русским знаменем. Эти бунтовщики решили помешать