Перо в её руке. Женские письма – женские судьбы в XVIII веке - Сесиль Берли

присутствии, совершается один из тех ужасных кризисов, когда чувство и разум яростно борются между собой и безжалостно раздирают сердце, не знающее, кому из них двоих предаться. Мне хотелось во что бы то ни стало добиться от тебя этого признания, облегчить трудность твоего положения, обдумать его, помочь тебе принести нас обоих в жертву, наконец, исполнить долг истинной, бескорыстной дружбы, даже если бы мне затем пришлось страдать вдали от тебя, в моем затворничестве. Сказать ли тебе все до конца? Самая твоя тайна заставляет меня опасаться, что благородный огонь может ослабить в тебе сознание долга и уважения, которые ты обязан иметь к семье своей, – вот каковы мои мысли.

Мне так нужно, чтобы ты был счастлив! И я так твердо верю, что счастье возможно лишь тогда, когда строго исполняешь все свои обязанности! Добрый друг мой, знай: привязанность, которую ты внушил мне, поставила мое благополучие в зависимость от того, насколько я могу способствовать твоему; когда бы ради этого мне пришлось, подобно Регулу, просить тебя более не принимать участия в моей судьбе, я бы так и сделала. Я могу молча и спокойно сносить боль; но даже на вершине блаженства я не могла бы вкушать его радостей, если бы нашла в своем сердце хоть малейший повод для укора. Такова я есть и таковой хочу быть, в жизни и в смерти.

Ты любишь меня – я это вижу, это чувствую, этому верю; сладостная уверенность проникает в мою душу и прогоняет мрачное впечатление, причиненное мыслью о том, что твоя привязанность уже не так сильна. О! Каких противоречий полна любовь! Я, которая сама сказала бы тебе забыть меня, если бы так велел тебе разум, стала бы печалиться, страдать, злиться и предаваться сожалениям, если бы ты отдалился от меня из равнодушия. Ведь тогда мне трудно было бы примирить веру в твою сильную, возвышенную, благородную и чувствительную душу, заслуживающую моего полного уважения, с непостоянством или легкомыслием; я бы стала опасаться, что впала в заблуждение, и не осмелилась бы уже с такой уверенностью считать свое нежное чувство к тебе добродетелью.

В любой день, даже в воскресенье, удобнее видеться по вечерам. Отец звал меня сегодня ехать с ним в Венсен, и я согласилась при условии, что погода будет хорошая. Если бы как следует подморозило, я бы вряд ли смогла отговориться от этой поездки, но погода ничуть к тому не располагает, и посему я надеюсь с тобой увидеться. Если бы все складывалось иначе, я бы непременно известила тебя.

Ты знаешь, каковы мои чувства к тебе. Прощай, друг мой.

Проведя несколько месяцев в Париже, чета Ролан переезжает в Амьен, а в августе 1784 года перебирается в родовое поместье Роланов Кло-де-ла-Платьер, расположенное неподалеку от Вильфранш-сюр-Сон. Там госпожа Ролан ведет жизнь рачительной домашней хозяйки. Все свое время она посвящает тому, чтобы воспитывать в духе Руссо их дочь Юдору, родившуюся в октябре 1781 года, превосходно вести хозяйство, управлять делами имения и, наконец, помогать мужу в его писательских начинаниях. Она попеременно выступает как воспитательница, экономка, фермерша, писательница. Она следит за образованием дочери и приготовлением еды, заботится об урожае, присматривает за сушкой слив и винограда, варит варенье, собирает лекарственные растения, составляет гербарии – и помогает Ролану писать, но не выступая в качестве секретаря, а полностью делая это за него. Манон – натура самоотверженная, и прежде всего она отдает в распоряжение мужа свое перо и свой интеллект. На это сетуют многие друзья этой пары, включая преданного Боска, ученого-ботаника, которому она пишет нижеследующее письмо.

23 марта 1785 года

Я очень хотела, чтобы вам написала дочка, но мне и самой нужно много чего сказать, так что просто отправляю вам листок, на котором она нацарапала свой ответ, как сумела. Вы до слез растрогали меня всеми своими сказками, после того как я посмеялась над серьезностью, с которой вы свое письмо подписали. Юдора была очень рада узнать, что вы ей пишете; я прочла ей наконец письмо ваше; когда она слышала слово «мама» и совет расцеловать меня, она смеялась, говоря: «Это мне, мне». Вы спрашиваете, каковы мои занятия, и полагаете, что после отъезда из Амьена они не могли остаться прежними; у меня теперь в самом деле меньше свободного времени, чтобы предаваться им или перемежать их с изучением любезных мне предметов. Сейчас я прежде всего хозяйка, и у меня не переводятся заботы такого рода. Мой деверь пожелал, чтобы я взяла на себя управление домашним хозяйством, – мать его не занималась уже много лет, он же устал руководить сам или частично полагаться в этом на слуг. Вот каким образом я употребляю здесь свое время. Встав с постели, занимаюсь дочерью и мужем; одного засаживаю за книги, обоим подаю завтракать, затем оставляю их в кабинете вдвоем или только малышку с няней, когда папа Юдоры в отъезде; сама же иду присматривать за домашними делами, начиная с погреба и заканчивая чердаком – фрукты, вино, белье и другие мелочи ежедневно требуют каких-нибудь забот. Если у меня остается время до обеда (а заметьте, что обедаем мы в полдень, и потом придется немного умыться, ведь у нас наверняка будут гости, которых любит приглашать мама Юдоры), я провожу его в кабинете, занимаясь [писательской] работой, которую всегда делила с моим добрым другом [т. е. с мужем]. После обеда мы проводим некоторое время вместе, и я довольно часто остаюсь со свекровью, пока к ней не придет кто-то другой; вместе с тем я рукодельничаю. Как только я становлюсь свободна, то снова иду в кабинет, чтобы начать или продолжить писать; вечером к нам присоединяется любезный мой деверь; мы читаем газеты или что-нибудь получше; иногда приходят несколько гостей-мужчин; если читает кто-то другой, я скромно шью, слушая его, и смотрю за тем, чтобы дочь не мешала чтению; ибо она всегда остается с нами, если только речь не идет о какой-нибудь торжественной трапезе – так как я не хочу, чтобы во время нее Юдора кого-нибудь стесняла или занимала собой, она остается в своей комнате или гуляет с няней и появляется только к концу десерта. Я наношу визиты лишь в случае крайней необходимости; иногда после ужина выхожу немного прогуляться с моим другом и Юдорой, но до сих пор это было редкостью. За исключением таких небольших различий, каждый день повторяется одно и то же, совершается один и тот же круг. Итальянский и английский языки, восхитительная музыка –