Танкисты. Книга вторая - Коллектив авторов

Экипаж

Наш экипаж был из 4-х человек – командир машины, механик-водитель, заряжающий и стрелок-радист. Первым командиром машины у нас был лейтенант по фамилии то ли Карпов, то ли Щукин – помню, фамилия рыбная. Заряжающим был Коля Кузнецов, стрелок-радист – Гурьев из Костромы и я – механик-водитель. Все были нормальные ребята, дружные между собой. У нас был счастливый номер танка – 12 с большим гвардейским значком на башне. Номера машин менялись, если машина пропадала – была подбита или сгорала в бою. Получали взамен новую, а экипаж в основном оставался тот же, за исключением вышедших из строя раненых. Костяк экипажа везде держался. Поменялось много из состава, когда мы сильно подгорели под Вильнюсом. Тогда сразу вышло из строя три человека. Я узнал это чуть позже, так как меня вытащили из люка почти без сознания после контузии. Обгорела сильно правая нога, спина и голова. Потом мы списывались через свою военчасть и находили адреса. Даже здесь, в Симферополе, мне ко Дню Победы приходили телеграммы от бывших членов экипажа: «Поздравляем командира с праздником и днем рождения». Я как раз в то время снова был назначен командиром машины. Один из ребят, Воробьев, жил в Кемеровской области, другой – Миша Овечкин где-то с Волги. Присылал несколько писем, мы с ним виделись, когда я ездил в Москву на встречу однополчан к Дню танкиста. Звание гвардии старшина я получил при окончании танковой школы, сразу после экзамена по вождению и управлению боем. Миша Овечкин все время был старшиной, хоть был толковый парень, а остальные не очень стремились к повышению звания – оно было как-то не к чему всем тогда.

Хотя были такие офицеры при штабе, которые покупали награды и переписывали чужие фамилии в списках награжденных на свои. В бою мы их почти не видели, были они трусоваты, а после войны у них оказались полные кители высоких наград. Но это на их совести.

Первый бой

Шел уже 1942 год – самый трудный и тяжелый в военном отношении год для нашей страны. Немцы готовили крупную операцию на выступе Курско-Белгородского направления. На этой дуге строились такие укрепления с обеих сторон, что в истории не было подобных. Здесь с марта месяца и до начала наступления в июне шло накопление военной силы с обеих сторон. И вот в начале июня в назначенный момент – наступление. Все затихло – настала жуткая тишина. И вот бои начались. Немцы не жалели техники, перли нагло, поэтому оставили много подбитых танков на поле боя. Порой нельзя было проехать в нужную сторону, везде дымились танки, и наши, и немецкие. Уже после двух дней боев на высоте около километра из-за поднявшейся пыли ничего в небе не было видно. Самолеты бомбили вслепую. Стоял такой грохот от разрывов и гудения танков, мощных выстрелов пушек, что разговаривать друг с другом невозможно. Крики команд, крики раненых – все смешалось в один звук. Одни вытаскивают с люков танков раненых и обгоревших, другие несут тяжелораненых на носилках в укрытия медпунктов, ищут какой-нибудь транспорт эвакуировать с поля боя, а в это время часть начинает отступать, так как немецкие танки – «Тигры» теснят наши боевые порядки и давят все, что у них впереди. Все вокруг горит, взрываются боекомплекты. В панике выскакивают горящие танкисты – и наши, и немцы, катаясь по земле, оббивая горящее обмундирование. А если где-то поблизости оказалась лужа с водой, то спасаться туда бегут и наши, и немецкие танкисты, не боясь друг друга, падают в воду, лишь бы погасить пламя. И так до ночи, пока не утихнет бой. Но наш корпус пока в бой не вводят, мы стоим, ожидаем сигнала. Наш командир корпуса генерал Ротмистров был из толковых командиров. Накануне боя было организовано обучение – где найти самые уязвимые места у «Тигра», чтобы Т-34 мог поразить его. На Курской дуге были впервые применены «Тигры». «Тигр» – сильная и мощная машина, на 1 км пробивал наш танк насквозь, и с ним шутки были не из приятных. Поэтому и обучали нас увернуться от «Тигра», не подставить ему бок или зад. Эта учеба нам много помогла в боях.

И когда немцы начали слабеть, наш корпус и другие части пустили в наступление. Объезжая подбитые танки, мы рванулись вперед. Нашему экипажу пришлось туго под Прохоровкой. Тяжелые фугасные снаряды сорвали с машины все крылья и фары и все, что плохо лежало – хорошо, что мы сняли вовремя десант. Самое плохое, что как только мы ринулись в бой, у нас сорвало гусеницу и пришлось во время боя обуваться, но хорошо тренированный экипаж без особого труда справился с этой проблемой. Я первый раз очень боялся, думал, что следующий снаряд попадет прямо в мой люк. Ускорил ход и по пересеченной местности нагнал машину. Когда танк идет на ухабах, он так качается, что трудно в него попасть. Я этим воспользовался и залетел прямо в рощу, тут же выстрел, и мы подбили самоходку. Видим, из люков выскакивают немцы, а наш пулемет поливает их огнем. Повыползали и остальные немецкие танки, я разворачиваю свою машину и кричу Мише Овечкину: «Давай в бок по „Тигру“!» Не успел я сообразить, как с «Тигра» слетела гусеница и он задымился. Так наш первый бой был и страшный, и удачный. После боя мы получили благодарность. Потом уже в боях стали меньше бояться и нервничать.

Форсирование Днепра

От Прохоровки мы шли с боями до Днепра. И так, мы у Днепра в районе Днепродзержинска, на той стороне реки большое село Домоткань. Остановились. Нужна переправа, а ее нет. Днепр широкий, метров 800. Сюда прибыло большое начальство – маршал Рокоссовский со штабом. Над нами пикирует стая немецких самолетов, разрывы бомб, снарядов. И тем не менее дана команда переправляться на правый берег под огнем противника. Строили большие плоты, здесь же пилили лес, сколачивали плоты под огнем, ставили на них танки и переправлялись на тот берег под бомбежкой. Некоторые плоты самолеты топили, танки шли на дно реки, но экипажи стояли возле машин и бросались вплавь к берегу. Было очень опасно – чуть наклон по волне, и танк по мокрому плоту легко сползает под уклон в реку. Вся река кипела людьми и машинами, каждый экипаж спасает свой танк, стоят по обе стороны танка, чтобы в опасный момент выровнять плот, при наклоне сбалансировать. А в это время авиация беспощадно бомбит