Сталин против Гитлера: поэт против художника - Сергей Владимирович Кормилицын

В итоге же и Адольфу Гитлеру, и Иосифу Сталину удалось дотянуться до власти, получить в свои руки инструмент, при помощи которого можно было начисто перекроить карту мира, изменить саму человеческую природу. Но построенные кровавыми руками империи оказались не «царством свободы», а полной его противоположностью. Может быть, и правда «нет рук для чудес кроме тех, что чисты»? Впрочем, об этом – позже, в следующих главах.

Как бы то ни было, оба наших героя получили то, что хотели. И если раньше они не интересовались друг другом, теперь их судьбам было суждено пересечься. Потому что, несмотря на идеологические различия, их цели и задачи были во многом похожи. И даже цвет знамен над головой у того и другого был один и тот же – цвет крови.

V

Алкоголь, табак, наркотики

Ничего крепче пива

Один из самых испытанных способов превращения неугодной пропагандистам персоны в чудовище прост до чрезвычайности: нужно всего лишь приписать персонажу, служащему мишенью, побольше пороков. Например, алкоголизм, склонность к наркотикам или нечто подобное. А лучше – все вместе. Тем не менее, как ни пытайся, с Адольфом Гитлером такой способ не срабатывал и не срабатывает. Дело в том, что даже при огромном желании заклеймить его еще и с этой стороны, никаких «зацепок» и компромата не найдешь, как ни пытайся.

Правда, известный эзотерик и «чернокнижник» Алистер Кроули, утверждавший, что ему довелось обучать Гитлера магическому искусству, писал в мемуарах, что в процессе обучения он потчевал вождя мескалином и прочими экзотическими наркотиками. Однако этому никаких подтверждений нет. Скорее всего, «магу и чародею» просто хотелось прославиться, сделать так, чтобы его имя было прочно связано с именем величайшего злодея Европы. Ибо, как ни пытался Кроули изобразить себя Зверем из бездны, как ни намекал на прямые связи с преисподней и умение творить злые чудеса, Гитлера ему было не переплюнуть.

У Адольфа был на редкость здравый рассудок, хорошо развитое умение логически мыслить, и не было ни малейшего желания замутнять разум при помощи разного рода химических средств. Поэтому, хотя в начале XX века употребление кокаина и не считалось более зазорным, чем, скажем, питие вина, а кодеин и героин и вовсе считались лекарствами, молодой Гитлер счастливо избежал привычки употреблять их. Можно, конечно, сказать, что причиной тому была бедность юноши. В «Моей борьбе» он открыто жалуется на копеечную сиротскую пенсию и на то, что жить ему приходилось на сущие копейки. Но, с одной стороны, стоит перечитать, например, мемуары Вертинского, и станет ясно, что стоил кокаин сущие копейки, и бедность никогда не останавливала пристрастившегося к нему. А с другой – доходы Адольфа не были столь уж скудными, как он описывал. По подсчетам немецкого историка Вернера Мазера (историка консервативного, склонного скорее к констатации реальных фактов, а не к пропагандистским передергиваниям), ежемесячный доход Адольфа составлял от 80 до 120 крон. Для сравнения: школьный учитель в Вене получал в первые 5 лет преподавания 66 крон, почтовый служащий – 60, а юрист с опытом около года – 70. При этом для того, чтобы каждый день обедать в среднем венском ресторане, в то время требовалось около 25 крон в месяц. Так что Адольф был отнюдь не так нищ, как ему хотелось показать соратникам. Десять крон из его доходов уходили на наем комнаты, а остальными он мог распоряжаться по своему усмотрению. В том числе позволять себе определенные излишества. Другое дело, что он этого не делал. Напротив, он откладывал часть денег, так что вскоре у него появились хотя и очень скромные, но все же сбережения.

Не питал Гитлер и пристрастия к вину. Впрочем, на этот раз не из каких-либо убеждений, а потому, что в свое время, по окончании очередного класса реального училища, «перебрав», попал в глупую и неприятную ситуацию, выйдя из которой зарекся употреблять спиртное вовсе. Впрочем, слово самому Адольфу: «Мы получили свидетельства и решили отпраздновать это дело. Мы потихоньку поехали в один крестьянский трактир и там пили и говорили ужасные вещи. Как все это было в точности, я не помню. Мне пришлось потом восстанавливать события. Свидетельство было у меня в кармане. На следующий день меня разбудила молочница, которая нашла меня на дороге. В таком ужасном состояния я явился к своей «мамочке» (квартирной хозяйке). «Боже мой, Адольф, как вы выглядите!» Я вымылся, она подала мне черный кофе и спросила: «И какое же свидетельство вы получили?» Я полез в карман – свидетельства нет. Я решил: скажу, что показывал его кому-то в поезде, а тут налетел ветер и вырвал его из рук. Но «мамочка» настаивала: «Куда же оно могло пропасть?» – «Наверное, кто-то взял!» – «Ну, тогда выход только один: вы немедленно пойдете и попросите выдать дубликат. У вас вообще-то деньги есть?» – «Не осталось». Она дала мне пять гульденов, и я пошел. Тем временем четыре обрывка моего свидетельства уже доставили в школу. Будучи без памяти, я перепутал его с туалетной бумагой. Это был кошмар. Все, что мне наговорил ректор, я просто не могу передать. Это было ужасно. Я поклялся всеми святыми, что никогда в жизни больше не буду пить. Я получил дубликат. Мне было так стыдно! Когда я вернулся к «мамочке», она спросила: «Ну, и что он вам сказал?» – «Этого я вам не могу сказать, но скажу одно: я никогда в жизни больше не буду пить». Это был такой урок, что я никогда больше не брал в рот спиртного»[63].

Справедливости ради заметим, что тут Адольф несколько лукавит. Или, в качестве варианта, просто не рассматривает как спиртное пиво, которое он весьма уважал и позволял себе выпить кружку-другую в праздничный день. Но ничего крепче он и правда в рот не брал до конца своей жизни. Что, впрочем, не делало его завзятым абстинентом: своих взглядов на спиртное он никогда особенно не пропагандировал и никому не навязывал.

Иная история была с табаком. Тут Гитлер делался фанатическим противником курения: на дверях его квартиры висела табличка «Курильщиков просят не переступать этот порог». Мало того, курящим соратникам по партии приходилось несладко: Вождь безжалостно высмеивал их в личных беседах или при всех, собравшись за общим столом. Больше