Щегол 1-11 - Василий Горъ

вчера утром, на брифинге, на котором командир бригады, поднятой по тревоге, распределял боевые задачи, взяла на себя самую сложную. Так что уже вторые сутки ведет десять подчиненных к верной гибели. Знаете, Игнат Данилович, я мог построить этот разговор иначе, то есть, сообщить, что беспокоюсь о судьбе всех десяти человек. Но вижу в вас не исполнителя высочайшей воли, а единственного друга моего сына и личность, на которую он равняется. Поэтому говорю, как есть: я по-настоящему боюсь только за Викторию. Хотя ни разу не общался с ней напрямую и не чувствовал ответной любви. А профессиональная деформация руководителя позволит достаточно спокойно пережить возможную гибель ее подчиненных. В общем, я прошу вас найти, остановить и вернуть в Большой Мир эту ГБР ради моей дочери…

Следующим куском той беседы, самопроизвольно всплывшим в памяти, оказался момент второго «самоуничижения» наследника престола:

— Игнат Данилович, я прекрасно понимаю, что отправляться в Пятно, не отдохнув, смертельно опасно, знаю, что прошлой ночью вы и ваша команда практически не спали, и представляю, насколько сильно вас должен был вымотать сегодняшний день, но не могу потерять дочку. Поэтому заранее согласен на любые условия…

Момент отцепки и ухода «Стрекозы» в правый поворот вернул меня в настоящее и заставил посмотреть на остальные планеры сначала «обычным» взглядом, а затем прозрением. Когда увидел, что мои девчата вовсю общаются жестами, поприветствовал их взмахом правой руки, дождался практически одинаковых ответов, «покосился» на энергетические структуры вроде как хороших лесовиков, способных вывести пилотов в Большой Мир, и ухнул в один из следующих фрагментов воспоминаний:

— Михаил Владимирович, откровенно говоря, я тоже делю людей на своих и чужих. Кроме того, понимаю, почему вы обратились именно ко мне, и постараюсь помочь. А условие поставлю одно-единственное: вы выделите не три «Стрекозы», а как минимум шесть. И отправите вместе с нами троих по-настоящему опытных лесовиков, дабы они вернули пилотов в Большой Мир живыми и здоровыми…

«Посмотреть» ответный монолог Цесаревича и очередной раз удивиться искренней радости, вспыхнувшей в его глазах, не получилось из-за того, что «Стрекозы», встав на боевой курс, помахали крыльями коллегам из самолетов-буксировщиков. Так что очередное возвращение в прошлое перекинуло меня на несколько минут вперед:

— Да, мам, эти идиоты почему-то решили, что Император наградит их за предоставленную возможность наложить лапу на такое количество «ферм» и превратить их в тренировочные заимки. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что ни один, ни другой не имеют доступа к базе данных о нынешней ситуации с высокоранговым зверьем, поэтому не знают, насколько опасно стало держать постоянные составы даже в «шестерке».

— А обратиться за помощью к Игнату Даниловичу тебе, судя по всему, посоветовал отец, верно? — спросила Императрица.

Наследник престола отрицательно помотал головой:

— Нет. До этого решения я додумался сам. Но сообщить о нем, конечно же, сообщил. По телефону. А папа не сказал ни слова против. Наоборот, сходу посоветовал не тратить время зря и развернуть самолет. Кроме того, попросил не дергать вас звонками, а дать хоть немного отдохнуть.

— Поняла… — кивнула Воронецкая, повернулась ко мне и спросила, почему я не беру с собой Недотрогу.

Я пожал плечами и сказал чистую правду:

— Мы идем не к «Озерам», а в Пятно. Моя команда сыграна. Причем настолько хорошо, что в боях с Одаренным зверьем работает, как единый организм. А у Надежды Олеговны нет ни чувства плеча, ни нужного опыта. Поэтому в данный момент она для нас, увы, обуза…

А потом пилоты врубили разгонные блоки, и ускорение, вдавившее меня в спинку кресла, провело меня по длинной цепочке ассоциаций к моменту прощания с Виктором и Татьяной. Причем к гневному рыку первого, напрочь испортившего и без того отвратное настроение его бабушке:

— Народ, вы что, самоубийцы⁈ Вы не спали двое суток, сегодняшний день провели на нервах, а половину этой ночи проведете в дороге, подготовке к рейду и сборах! Да, я не знаю, зачем вас гонят в это чертово Пятно, зато знаю, что идти туда в таком состоянии просто нельзя!!! Пап, бабуль, под вами армия, спецслужбы и несколько родов потомственных добытчиков — а вы продолжаете затыкать Игнатом, Олей и Светой каждую дырку. Но ведь они не железные!!!

Цесаревич тоже не обрадовался. Поэтому попробовал объяснить сыну, что ситуация требует участия лучших. Но не преуспел:

— Да, эта команда действительно лучшая. И будет лучшей до тех пор, пока вы не вынудите заняться делом десятки тысяч болтунов и бездельников, гордо называющих себя аристократами. Впрочем, есть и менее приятный вариант — в один прекрасный день Игнату и его напарницам может изменить удача, и тогда вы просто начнете искать следующую команду исполнителей. А мы с Таней потеряем настоящих друзей!

— Вить, я дал согласие на этот рейд по своей воле… — вздохнул я. — После того, как разобрался в сути проблемы и понял, что без нас ее, вероятнее всего, не решить.

Он набрал полную грудь воздуха, задержал дыхание, медленно выдохнул и горько усмехнулся:

— Твое великодушие может подвести под монастырь не только тебя, но и Олю со Светой. Поэтому в следующий раз шли всех просителей лесом. Без разговоров. А в этот — если уже дал слово — просто вернись сам и верни их…

…Тот разговор не отпускал меня практически весь перелет. Но стоило планерам начать снижение, как я переключился в боевой режим и забыл обо всем, что ему мешало. В этот раз моя «Стрекоза» заходила на посадку пятой. И не на озеро, а на сравнительно короткий участок довольно узкой речушки.

Не знаю, сыграло это свою роль или нет, но приводнения «птичек» получились жестковатыми — почти не пострадали только вторая и четвертая; моя и шестая лишились крыльев, первая — хвоста, а третья вообще развалилась, и ее экипаж выжил только благодаря наличию марев. Тем не менее, обошлось без увечий и травм, поэтому в какой-то момент все одиннадцать человек собрались возле меня, и я дал народу, уходящему к цивилизации, последние ценные указания.

Особо не перегибал, так как троица коренастых мужичков лет сорока и выглядела, и ощущалась правильно, но два совета по маршруту предстоящего марш-броска все-таки дал. А когда разглядел в глазах старшего молчаливое одобрение, прервал монолог, пожал девять правых рук, еще раз поблагодарил летунов за великолепную доставку и с намеком закинул за плечи рюкзак.

Девчата, естественно, сделали то же самое, поэтому через несколько мгновений я вскинул к плечу правый кулак и серией коротких рывков унесся к опушке. После того, как завел группу в лес, пропрыгал в