Легенды и мифы пригородов Санкт-Петербурга - Наум Александрович Синдаловский

глав книги, фольклор, благодаря которому расплывчатое понятие общности приобретает конкретный смысл. Пословицы и поговорки, за которыми видятся сложнейшие миграционные процессы. Исторические песни, повествующие об общих победах, без которых не было бы Петербурга. Легенды и мифы, заполняющие обширные пустоты в официальном информационном пространстве…

Если верить народным легендам, о появлении здесь в далеком будущем столичного града было знамение еще в I веке от Рождества Христова. Вот как об этом рассказывается в апокрифе XVIII века: «По вознесении Господнем на небеса Апостол Христов Святый Андрей Первозванный на пустых Киевских горах, где ныне град Киев, водрузил святый крест и предвозвестил о здании града Киева и о благочестии, а по пришествии в великий Славенск (Новгород) от великого Славенска Святый Апостол, следуя к стране Санкт-Петербургской, отошед около 60 верст… водрузил жезл в Друзине (Грузине)… От Друзина Святый Апостол Христов Андрей Первозванный имел шествие рекою Волховом и озером Невом и рекою Невою сквозь место царствующего града Санкт-Петербурга в Варяжское море, и в шествие оные места, где царствующий град Санкт-Петербург, не без благословения его апостольского были. Ибо… издревле на оных местах многажды видимо было света сияние».

Чудесное сияние, которое, согласно фольклорной традиции, считалось признаком появления в этих местах стольного града, в преданиях и легендах аборигенов Приневья встречается не однажды. Причем, как об этом «многозначительно говорили финны», этот небесный свет с началом Северной войны необыкновенно усилился.

Необходимо отметить и еще одно важное для нашего контекста обстоятельство. В приведенном отрывке из анонимного текста XVIII века Ладожское озеро и река Нева названы одним общим гидронимом – Нево. Это не ошибка и не оговорка. Древнее название Ладожского озера – Нево, что по одной из научных версий переводится как «море».

Станция Ладожское озеро

Нева – единственная река, вытекающая из Ладожского озера. Потому так заметна климатическая зависимость Петербурга от Ладоги. Особенно по весне, когда подтаявший ладожский лед начинает свой традиционный проход по Неве в Финский залив. Несколько дней «Ладожские караваны», как называют эти ледяные глыбы в Петербурге, медленно, напоминая некое ритуальное шествие, идут вдоль гранитных набережных, плавно огибают невские повороты, теснясь, протискиваются под сводами мостов, вызывая неподдельное восхищение петербуржцев, которые любят в такие дни собираться на невских берегах.

Начало и конец ладожского ледохода в петербургском фольклоре отмечены двумя поговорками-приметами: «Пойдет ладожский лед – станет холодно» и «Ладожский лед прошел – тепло будет». Хотя справедливости ради надо сказать, что ученые люди отрицают полную зависимость климатических изменений от ладожского ледохода. Им виднее, но петербуржцев переубедить трудно. Да ведь и известно, что фольклор никогда не настаивает на истине в последней инстанции. Он только констатирует.

Выгоду и преимущества, которые предоставляет такой гигантский внутренний водоем, как Ладожское озеро, а оно считается крупнейшим в Европе и не зря в древности называлось морем, понимал еще Петр I. Несмотря на то что Ладога редко бывает спокойной, на ней постоянно наблюдаются волнения, а во время частых штормов вода в Ладоге «кипит» и волны покрываются сплошной пеной, Петр именно на Ладоге организует строительство судов. И хотя терпит значительные потери, а только в 1718 году во время перегона флота в Петербург в волнах Ладожского озера «с 1000 судов пропало», Петр не отказывается от его освоения. В конце концов, как говорится об этом в одном из народных сказаний о царе-реформаторе, «Петр укротил плетью бурное Ладожское озеро. Сама природа повинуется ему».

Понятно, что за такой яркой метафорой, как «плеть», просматривается вполне прагматичная программа строительства обходных каналов. Но фольклор все-таки предпочитает божественный промысел и сказочную волшебную волю богатыря-одиночки. Петр повелел. Петр приказал. Петр укротил. Местные легенды наполнены подобными деяниями Петра Великого.

В южной части Ладожского озера, восточнее Шлиссельбурга, находится искусственный островок с хорошо понятным и недвусмысленным названием – Сухо. И в самом деле: сухое место среди воды. Остров возник при Петре I. Будто бы по его личному указанию каждое судно, проходя мимо этого места, должно было сбрасывать в воды Ладоги по одному гранитному камню. С началом зимы указы ужесточились. Камни подвозили на телегах и сбрасывали в полынью. Когда же остров, наконец, показался из воды, на нем установили маяк. Вполне прагматичная, в духе Петра I, задача была успешно решена.

Но ладожане переосмыслили это событие и на свет появилась довольно правдоподобная легенда о том, как однажды, исследуя Ладогу, Петр потерпел кораблекрушение на подводных камнях. Едва оправившись от неудачи, в гневе воскликнул: «Пусть тут будет сухо!» Как плетью ударил. И закипела работа по сооружению островка.

Ладожское озеро необыкновенно богато рыбой. Мы уже знаем об излюбленном весеннем блюде питерских домохозяек – ладожской корюшке. Не менее знамениты ладожские осетры. Собственно, это не совсем точно. На самом деле осетры атлантические. В Ладогу они попадают из Финского залива. Рыба идет по Неве и Ладожскому озеру на нерест в Волхов и другие реки, впадающие в Ладожское озеро.

Петербургская мифология знает об этих осетрах по преданию о Петре I, который основал своеобразную традицию, продержавшуюся вплоть до 1917 года. 29 июня, в Петров день, отмечался храмовый праздник Петропавловского собора. В Комендантском доме Петропавловской крепости в такие дни устраивались ежегодные обеды для причта. На этих обедах обязательно подавался громадный осетр на деревянном блюде, которое «не без усилий» выносили четверо лакеев. По преданию, Петр Великий, предоставив коменданту Петропавловской крепости рыбные ловли вблизи Заячьего острова, завещал ему к обеденному столу в храмовый праздник «подавать целого осетра и притом изловленного не в какой другой реке, а непременно в Неве или Ладожском озере». Традиция сохранялась даже тогда, когда поймать осетра к сроку было невозможно. В этих случаях коменданты посылали духовенству собора «сто рублей в конверте с надписью: “На осетра”».

Особенную близость Ладоги ленинградцы почувствовали в героические дни 900-дневной блокады. По льду Ладожского озера прошла знаменитая «Дорога жизни», по которой была организована регулярная доставка продовольствия в осажденный город с Большой земли, как называли тогда ленинградцы все, что находилось за пределами блокадного кольца. Хлеб, полученный из муки, доставленной по «Дороге жизни», ленинградцы с любовью и нежностью называли «Ладожским».

Села птичка на окошко,

Мне известье принесла,

Через Ладогу дорожка

В город хлеба привезла.

До сих пор в Петербурге жива героическая легенда о неизвестном водителе. В один из январских дней 1942 года на ледовой «Дороге жизни», посреди Ладожского озера заглох насквозь промерзший двигатель военной полуторки. Водитель с трудом оторвал руки от баранки и увидел, что они безнадежно отморожены. Тогда