Легенды и мифы пригородов Санкт-Петербурга - Наум Александрович Синдаловский

Вот еще одна песня, записанная почти по горячим следам в середине XVIII века известным историком и этнографом М.Д. Чулковым. Тогда ее вполне могли петь очевидцы и участники тех героических событий.

Как по славной матушке Неве-реке,

Подле устьица ее широкого,

Что при самом ли истоке быстроем,

Как плавали-гуляли три легкие стружка:

На первом стружке Шереметев был,

На другом стружке офицеры сидят,

А на третьем стружке все солдатушки,

Преображенские и Семеновские.

По реке они бежали к круту-красну бережку,

К круту-красну бережку, ко Слюссельбургскому.

Подбирали они парусы полотняные,

Что того ли полотна все Олонецкого;

Они якори метали все булатные,

Что того ли булата сибирского,

Приставали к круту-красну бережку;

Они лесенки метали все дубовые,

Выходили на желты пески сыпучие,

Начинали рыть подкопы глубокие,

Накатили бочки с лютым зелием,

С лютым зелием – черным порохом;

Становили свечи воску ярого;

Зажигали те подкопы глубокие:

От того ли красный берег взорвало,

Развалило стену белу каменну,

Потрясло всю крепость шведскую,

Устрашило храбрых неприятелей.

С окончанием Северной войны необходимость в Шлиссельбургской крепости как оборонительном сооружении значительно уменьшилась. Ее стали использовать как тюрьму и наряду с Петропавловской крепостью называют «Русской Бастилией».

Одним из самых знаменитых узников шлиссельбургских секретных застенков, или, как их называли, – «шлиссельбуржцев», – был правнук царя Ивана Алексеевича юный Иван Антонович. Его драматическая судьба с самого появления на свет складывалась неординарно. Уже через три месяца после рождения он был провозглашен императором, а через год, при восшествии на престол Елизаветы Петровны, он был арестован и сослан – вначале в Ригу, а затем последовательно: в Динамюнде, на Соловки, в Холмогоры и, наконец, в 1756 году, в шестнадцатилетнем возрасте, заключен в Шлиссельбургскую крепость.

К моменту восшествия на престол Екатерины II Ивану Антоновичу исполнилось 22 года. Как прямой и законный потомок русских царей, он был исключительно опасен для немки, пришедшей к власти путем вооруженного переворота. Однако никаких решительных действий Екатерина будто бы не предпринимала, и Иван Антонович для всех оставался тайной за крепостными стенами Шлиссельбурга.

К этому времени на подмостках русской политической сцены неожиданно появился новый персонаж – никому не известный подпоручик Смоленского пехотного полка Василий Яковлевич Мирович. Он решил в одиночку освободить Ивана Антоновича и провозгласить его императором. В ночь на 5 июля 1764 года, находясь в гарнизоне крепости, Мирович приступил к исполнению своего безумного плана. С помощью поддельных манифестов ему удалось привлечь на свою сторону гарнизонных солдат. Они арестовали коменданта крепости и потребовали выдачи узника. Но случилось то, чего никак не мог предвидеть Мирович. Охрана, со скрупулезной точностью выполняя секретные инструкции, выданные на этот счет, сдалась только после того, как убила несчастного Ивана. План провалился. Мирович был арестован, судим, приговорен к смерти и обезглавлен на эшафоте Сытного рынка в Петербурге.

Никаких доказательств какого-либо участия во всей этой истории Екатерины II нет. Однако легенды о том, что Мирович исполнял секретную монаршую волю, не сходили с уст современников. Говорили, что попытка освобождения Ивана Антоновича, предпринятая для того, чтобы таким нехитрым способом избавиться от опасного претендента на престол, была тщательно разработана самой императрицей и только исполнена бедным подпоручиком. В связи с этим вспоминали, что дед Мировича в свое время лишился поместий, и это обстоятельство определенным образом отрицательно сказывалось на продвижении по службе самолюбивого молодого человека. Екатерине будто бы стало известно о Мировиче, и ему было предложено «инсценировать попытку освобождения императора». Рассказывали, что на следствии Мирович держался с благородным достоинством невинного человека, не назвал никаких сообщников, в то, что смертный приговор будет приведен в исполнение, совершенно искренне не верил и, стоя на эшафоте, до последней минуты ждал гонца от императрицы с уведомлением о помиловании.

В день казни Мировича обыватели, созванные к Сытному рынку барабанным боем, вспоминали, что за три недели до гибели Ивана Антоновича было предсказание, смысл которого стал понятен только позже. Многие видели блаженную Ксению, святую пророчицу с Петербургской стороны. Она плакала и на вопрос: «Не обидел ли кто тебя?» – повторяла одно и то же: «Там реки налились кровью, там каналы кровавые, там кровь, кровь, кровь».

Между тем тело Ивана Антоновича предали земле. По словам одних, он был похоронен там же, в крепости, «на том месте, на котором построен был прежний собор Святого Иоанна Предтечи». По рассказам других, тело несчастного Ивана вначале было положено в крепостной церкви, но так как оно привлекало толпы посетителей, то его зарыли. Впоследствии оно было вырыто и перевезено в тихвинский Богородицкий монастырь, где, по преданию, и погребено под папертью Успенского собора.

Между прочим, судьба едва не сыграла свою очередную шутку. Если верить фольклору, жизнь самой Екатерины могла закончиться заточением в Шлиссельбургскую крепость. Известно, что одно время Петр III вынашивал вполне серьезные планы развестись с Екатериной, намереваясь жениться на Елизавете Воронцовой. Согласно одному из преданий, взойдя на русский трон, он сразу распорядился строить на территории крепости кирпичный одноэтажный дом из одиннадцати комнат. Дом строился с завидной поспешностью и должен был быть закончен в шесть недель. Строительство прекратилось только со смертью самого Петра III. Эта таинственная затея в таком и без того мрачном месте, среди мертвой тюремной тишины, многим казалась странной. Как утверждает легенда, Петр Федорович собирался запереть в этом доме Екатерину.

Шандорный мост в Шлиссельбурге

Не напрасно петербуржцы называли Шлиссельбургскую крепость «Питерским Эльсинором» – средневековым загородным замком, где торопливо плелись последние узелки интриг, тщательно задуманных в Петербурге.

В 1825 году в Шлиссельбургской крепости появились новые постояльцы. Ими стали многие участники вооруженного восстания на Сенатской площади, с нелегкой руки Николая I прозванные декабристами. Среди них был один из самых остроумнейших людей того времени, блестящий гвардейский офицер Михаил Лунин. По воспоминаниям современников, Лунин, отличавшийся исключительно гордым и независимым характером, даже в условиях заточения не терял присущего ему чувства юмора. Он неизменно шутил и насмешничал. Его фразы, подхваченные товарищами по заключению, становились крылатыми, а он сам вошел в историю Шлиссельбургской крепости автором и героем многих анекдотов.

Известно, что в то время как всех осужденных декабристов из Шлиссельбургской крепости отправили в Читу, Лунин оставался в Шлиссельбурге до 1829 года. По тем временам это считалось несправедливым и расценивалось как дополнительное наказание. Однажды к нему зашел комендант крепости. Каземат, в котором содержался