Пепел перемен, Том 6: Тень железной руки - Илья Витальевич Карпов

— Да, говорил, — кивнула Мирана, — что в войну насмотрелся, как кони людей давят, да и лошадь обходится дорого.

Услышав это, Тогмур расхохотался.

— Ну дела! А мне, почему-то, другую песню пел. Рассказать ей?

— Рассказывай уже, — отмахнулся наёмник, — иначе потом не отстанет.

— Ну, история-то не длинная, — лицо Тогмура растянулось в ухмылке. — Был у него как-то конь, да только пока Таринор вусмерть пьяный на полу трактира валялся, отвязали его да увели.

— Вот как? — улыбнулась Мирана, взглянув на наёмника. — Хоть это и не так драматично, но больше похоже на правду.

— Я был молодой и глупый, — Таринор почувствовал, как у него горят уши. — С каждым случиться может. Да и не так уж мне лошадь нужна была все эти годы…

— А ещё мы через Северную пущу шли, а его пчёлы искусали! Клянусь, рожи смешнее я в жизни не видел, а уж как он разговаривал… Будто земли полный рот набрал.

— Всё это оттого, что кто-то не сумел отличить гнездо пчёл от осиного, — проворчал Таринор. — Как ты говорил? «Думаешь, я пчелиное гнездо не узнаю? Да я с малых лет их разорял!» А потом нахлебался эльфийской воды и мечтал за зелёную стену попасть, в лесу остаться. Помнишь?

— Как не помнить, — усмехнулся тот. — Такое вовек не забыть. Ух как Иггмур оборванцев тех раскидывал! Будет, что внукам рассказать, и всё благодаря тебе. Что б я делал, если б не ты? Просиживал бы задницу в Грарстенне почём зря. И уж точно никогда бы не подумал, что южанин мне другом станет. Я ведь вас, южан, прежде вообще не жаловал.

— Да уж, припоминаю, — вздохнул Таринор. — А твой топор едва не оказался в моей голове. Но, учитывая, что меня тогда приняли за упыря, тебя можно понять.

— Угу. Только, знаешь, стыдно мне за себя тогдашнего. Дураком я был… Вечно в драку лез, битвами грезил, чтоб как в сагах! А как увидел всю эту резню с мертвецами… Эх! Если б только можно было бы перенестись в минувший день и встретиться с собой прежним…

— И что бы ты сделал? — поинтересовался наёмник.

— По роже б себе дал, — буркнул в ответ северянин. — Хорошо так, от души. Да только вряд ли бы это помогло.

Когда солнце коснулось горизонта и закатные лучи окрасили бок лошади в золотистый цвет, Мирана вдруг предложила не идти в таверну, а заночевать прямо здесь, неподалёку от тракта. Сначала Таринор был против, но девушка напомнила о леди Ллейне, и он сдался.

— Нагорье слывёт самым спокойным местом в Энгате, — многозначительно заявила Мирана, слезая с лошади, когда место для ночёвки было найдено.

— Ага. Только вот за последние полгода здесь успели повоевать и с эльфами, и мертвецами. Эти земли мирные только в каких-нибудь книжках.

— А ещё в книжках написано, что Лейдеран не принадлежит к Нагорью, потому что лорд Кавигер вассал дома Одерингов.

Таринор на это лишь хмыкнул.

— Сложно у вас всё, — выдохнул Тогмур. — Надо обязательно знать, кто кому кланяется, кто с кем знается… Я бы ни в жизнь всех этих лордов и замки не упомнил, даже если б читать умел.

— Отец считал, что я должна знать всё, что знает он сам. Тем более, что мне передалась его любовь к чтению.

— Хорошо, что только она, — усмехнулся Таринор, кладя сумки на землю, но, увидев опечаленное лицо Мираны, добавил: — Прости. Зря это я.

— Нет, понимаю, — с грустью сказала она. — Вот только я всегда видела в нём неплохого человека, которому просто не повезло всю жизнь провести в тени своего брата. Наверное, потому он и стал одержимым чудовищем.

— Знаешь, — вздохнул наёмник, — я разных людей повидал, пока состоял в наёмничьем отряде. Были там как неплохие парни, так и самые отъявленные негодяи. Об этом не пишут в книгах, но именно последним лорды и командующие обязаны многими победами. Я сражался с такими бок о бок и видел, как они делают омерзительные вещи, порой просто чудовищные, но знаешь, что их всех объединяет? Каждый поёт одну и ту же песню про несчастливое детство и тяжкую жизнь.

— Ты был среди них, но не стал таким же?

— Хочется верить, что нет, — угрюмо добавил Таринор. — Речь о том, что если Дериан Рейнар стал чудовищем, готовым пожертвовать близкими ради своих целей, то он сам принял это решение. И никакие жизненные трудности не могут служить оправданием тому, что он сделал.

Мирана сначала ничего не ответила, но спустя несколько мгновений проговорила:

— Я просто хотела запомнить его с хорошей стороны. Тем, кем он был, пока оставался моим отцом, а не тем, кем он решил стать. Знаешь… Впрочем, неважно. Мне нужно побыть одной.

Сказав это, девушка обратилась вороном и упорхнула прочь.

Глава 13

— Жестоко ты с ней, — проговорил Тогмур, провожая её взглядом.

— Думаешь?

— Ты ведь толком этого Дериана и не знал даже.

— Но я уже видел, как человек идёт по головам ради своей цели, — ответил на это Таринор, вспомнив тот злополучный день в королевских покоях Чёрного замка. Альберт Эркенвальд стоит на коленях, а в ушах лишь звенит голос Эдвальда: «Убей!»

— Как бы она совсем не улетела, — поёжился Тогмур. — Помнишь, что та бабка говорила? Тебе не поздоровится.

— Не улетит. Да, ей тяжело, но чем быстрее она отпустит это, тем легче ей станет. Уж поверь, знаю, о чём говорю.

Вскоре Мирана действительно вернулась и даже поблагодарила Таринора за откровенность. Хворост был собран, костёр разожжён, а на дорожном плаще разместилась нехитрая снедь, которая полгода назад показалась бы наёмнику поистине королевской трапезой. Здесь было и мясо в ароматных специях, и свежий сыр с мягким хлебом, и даже пузатая бутылочка ячменного пива из Факельной рощи. «Всё-таки, жизнь налаживается», — подумал Таринор, сделав глоток и перекатывая по языку приятную горчинку. Огонь выпускал в ночное небо редкие искры, одаривая путников уютным теплом, а Мирана рассказывала истории из своего детства.

— В Пламенном замке был сад, где было собрано множество цветов со всех уголков Энгаты. Когда я была маленькой, мы гуляли там с мамой, и она рассказывала