Пепел перемен, Том 6: Тень железной руки - Илья Витальевич Карпов

всего мира. Голова дракона — это Дериан Рейнар, лорд-дракон. Уж не знаю, за какие заслуги он попал в их число, но уверен, речь именно о нём. Львиная голова с серебряными рогами — Эдвальд Одеринг. Этот враг уже куда серьёзнее…

— Враг? — удивился Таринор.

— А кто же ещё? Король обезумел. Тебя давно не было в столице, ты не знаешь, что он там устроил. Эдвальд стал фанатиком и, что ещё хуже, фанатиком, наделённым властью. Такой вполне способен погрузить в кровавый кошмар не только Энгату, но и другие страны. Уверен, он хотел бы начать с эльфов, а потому начал собирать магов. Всех, до кого сумеет дотянуться.

— Чёрт бы его побрал, — угрюмо проговорил Таринор. — Неужели он считает, что страна к этому готова?

— Судя по всему, да. Полагаю, для начала он попытается предать огню оставшиеся эльфийские леса, и уж поверь, в Энгате немало тех, кто поддержит его в этом. Тех, кто считает, что Северная пуща и Илорен должны принадлежать людям. Сделать это будет куда труднее, чем он думает, но вряд ли его испугает гибель тысяч людей, если борьба идёт «за правое дело».

— Но как же Халантир? Они разве не вступятся за лесных? Разве это не приведёт к новой войне?

— Благодаря некроманту вторжение эльфов в Энгату захлебнулось, что не прибавило популярности ни королю Майгелету, ни его брату, что командовал войском вторжения. Ни совет, ни халантирские вельможи теперь не поддержат идею вновь пожертвовать жизнями стольких эльфов ради столь сомнительных для них целей. Эльфам нужно куда больше времени, чтобы восстановиться после войны, чем людям. Их спасает лишь то, что людские государства вязнут во внутренних дрязгах, однако если Эдвальд сумеет объединить Энгату…

— Однорукий уже не молод, — усмехнулся Таринор. — Ну объединит страну, состарится, помрёт. Эдвальд в новой династии первый, наследников мужского пола у него нет, начнётся грызня за власть. Может даже Эркенвальды подтянутся…

— Увы, король теперь пользуется услугами твоего знакомого алхимика Карла Эльдштерна, чтобы продлить свой век.

— Дьявол… Неужели ему это удастся?

— Я не провидец, Таринор, — серьёзно произнесла лошадь, и наёмнику от этого сделалось смешно. — Скажу лишь, что способы продления жизни есть. Всё зависит лишь от упорства и мастерства алхимика, а Карлу, как ты знаешь, не занимать и того, и другого.

— Что же мне мешает просто остаться здесь, в Нагорье под боком у Таммаренов?

— В Высоком доме тебя уже дожидается письмо из столицы с требованием немедленно вернуться ко двору.

— Не думал, что я настолько ценен для Эдвальда, — удивлённо пробормотал Таринор.

— Вряд ли речь о ценности, но вот твоё неповиновение его точно взбесит. Уж слишком глубоко Калантар залез к нему в голову. Даже если ты решишь остаться, не думай, что грядущее обойдёт этот цветущий край.

— Но ведь так было всегда, разве нет?

— Мир меняется, Таринор. На троне Энгаты безумец. Он желает раскалить страну добела, чтобы выковать из неё нечто новое, что будет подчинено только ему и будет служить лишь его целям. И не думай, что Нагорье останется прохладным местечком на раскалённой…

Вдруг лошадь взбрыкнула и фыркнула, мотая мордой из стороны в сторону, не дав Асмигару закончить фразу.

— Времени мало, — проговорили лошадиные губы. — Не могу я долго находиться в голове животного, так что перейду к главному. Третья голова чудища из твоего сна, голова-череп, вероятнее всего — это Аальногард.

— Чего-чего? — Таринор с трудом разобрал нечётко произнесённое слово. — Это что ещё за фрукт?

— А-аль-но-гард, — как можно чётче, по слогам, произнесла лошадь. — Помнишь, я говорил, что архимаг черпает откуда-то силу? Вот тебе и имя того, кто даровал её.

Кобыла вскочила на ноги и снова замотала головой, на сей раз громко заржав.

— Старая… история… — слова Асмигара терялись в фырканье и конском ржании. — Спроси… Своих…

Внезапно лошадь успокоилась и, встряхнув гривой, принялась щипать траву, будто ничего не случилось.

— Что с Гретой? — донёсся сонный голос Мираны со стороны. Девушка подняла голову, глядя заспанными глазами.

— Приснилось что-то, наверное, — стараясь не подавать виду ответил Таринор. — Меня тоже разбудила. Спи, завтра долгий путь.

Поутру за нехитрым завтраком наёмник неотрывно глядел на огонь костра, а в голове роились мысли.

— Не заболел? — ткнул его локтём в бок Тогмур. — Ты обычно с утра трескаешь, точно волк, а тут сидишь смурной, даже к еде не притронулся. Может быть, тебе помочь?

— Без помощи обойдусь, сам съем, — буркнул Таринор, медленно отправляя в рот кусок сыра. — Лучше скажи-ка, слышал ты что-то о такой штуке… Как же оно было… Аль-нагар или как-то так?

— Альнагар? — с усмешкой переспросил Тогмур. — Зря мы, похоже, на земле спать решили. У тебя горячка?

— Сейчас припомню… — наёмник изо всех сил напряг память, Асмигар ведь произносил слово по слогам. — А-аль-но-гард, кажется, так.

Тогмур хмыкнул и задумчиво почесал бороду.

— Что-то припоминаю. Когда мальцом был, слыхал. Старая сказка про одного хмыря, который чем-то прогневал богов, за что они его и наказали.

— Сначала боги, а потом и люди, — грустно сказала Мирана и в ответ на удивлённые взгляды добавила: — Старая служанка Грета рассказывала. Она была родом откуда-то из Ригена или земель севернее его, я уж и не помню. Когда зимой морозы били особенно сильно, и весь Пламенный замок трясся от холода, она лишь посмеивалась над прочей прислугой, мол, мы, южане и представить не можем настоящих холодов.

На эти слова Тогмур засмеялся, едва не подавившись хлебом.

— Так значит, ты тоже об этом слышала? — спросил Таринор, развернувшись к девушке.

— И не раз, — Мирана улыбнулась. — Старушка Грета могла похвастаться крепким здоровьем, но вот память её подводила. Она никак не могла запомнить, что уже рассказывала эту историю.

— Сможешь рассказать хотя бы примерно, о чём там говорилось?

— Конечно, я её наизусть выучить успела.

По мере того, как история о целителе, что возгордился дарованной ему силой, подходила к концу, Таринор становился всё мрачнее. Стало быть, Ингерт каким-то образом уцелел в посмертии и стал называть себя Аальногардом. Повод возненавидеть богов у него более, чем весомый, потому-то он и связался с архимагом, или тот сам сумел связаться с ним. Потому он и поделился с ним