Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества - Коллектив авторов

планы командующего 2-й армией, а движение обходных групп замкнуло кольцо. И если в штабе фронта проявляли беспокойство за положение на фронте 2-й армии, то в Ставке к этому относились куда легче: в разговоре с В. А. Орановским Ю. Н. Данилов выразил уверенность, что А. В. Самсонов, имея до пяти корпусов, сможет отбиться при помощи П. К. фон Ренненкампфа. Лишь в ночь на 17 (30) штаб фронта узнал о том, что центральные корпуса 2-й армии ведут тяжелые бои. Утром он пытался организовать наступление частей фланговых корпусов, однако эти попытки помочь центру были отбиты. Набег кавалерии 1-й армии по немецким тылам также оказался неэффективен.

Растерянность штаба фронта проявилась и в том, что за указаниями в Ставку был направлен генерал-квартирмейстер, что вызвало уже раздражение у вел. кн. Николая Николаевича. 18 (31) августа Н. Н. Янушкевич сообщал: «В этом отношении Верховный Главнокомандующий выражает сожаление, что генерал-квартирмейстер штаба вверенного Вам фронта был командирован за повелениями Верховного Главнокомандующего, а не для представления на утверждение Его Высочества Ваших мотивированных предложений». Вместе с этим, правда, были высланы и инструкции: 1-й армии держаться на позициях, остатки 2-й армии собирать в районе Осовец – Ломжа, кавалерии – прикрывать этот сбор. Глубокая линия сосредоточения, указание о подготовке к обороне рубежа Нарева, Бобра и Немана и к разрушению всех железных дорог через Нарев и Вислу – все это свидетельствует о том, что ситуация воспринималась очень серьезно[409]. Поскольку в эти дни и на австро-венгерском фронте обстановка оставляла желать лучшего, то силы, собиравшиеся у Варшавы, раскассировали: одна армия была отдана Юго-Западному фронту, вторая – Северно-Западному.

Положение было тяжелым. Общие потери 2-й армии за все время боев, по современным подсчетам, составили 2 451 офицера и 117 768 нижних чинов (примерно 13,5 тыс. убитых и более 90 тыс. пленных). Немцы потеряли в самом Таннен-бергском сражении около 13 тыс. человек[410]. Хотя дальнейшее наступление на юг и рассматривалось в качестве возможной опции, в действительности решение было принято в пользу вытеснения войск генерала П. К. фон Ренненкампфа: мощным ударом в левый фланг прорваться в тыл, прижать русских к Неману и уничтожить. 8-я армия в это время пополнилась переброшенными с западного фронта кавалерийской дивизией и двумя корпусами (не более 47 тыс. строевых). Общая численность была доведена до примерно 245 тыс. человек при более 400 пулеметах и 1 212 орудиях. Германцам противостояли приводящая себя в порядок 2-я армия (более 116 тыс. человек при 413 пулеметах и 435 орудиях) и пополненная резервами 1-я армия (256 тыс. человек, 395 пулеметов и 727 орудий). Между ними в районе Августова собиралась новая 10-я армия (до прибытия генерала В. Е. Флуга ею временно командовал Е. А. Радкевич), которая к началу боев формально насчитывала 97 тыс. человек, 192 пулемета и 240 орудий[411], правда, большая часть этих сил пока только прибывала к линии фронта.

Сентябрьское отступление 1-й армии

Несмотря на поражение, русскому командованию, видимо, придавало уверенность отсутствие дальнейшего наступления противника. Пребывая в неведении о его планах, командующий 1-й армией в донесениях демонстрировал готовность двигаться вперед, за что, видимо, уцепились в штабе фронта. Так, П. К. фон Ренненкампф решил остаться на занимаемых позициях, укрепить их и перейти к обороне[412], в чем был поддержан Я. Г. Жилинским. Начальники их штабов (В. А. Орановский и Г. Г. Милеант), наоборот, считали целесообразным отвести армию на несколько десятков километров назад с тем, чтобы минимизировать удар по «повисшему» левому флангу. Однако П. К. фон Ренненкампф полагал, что отход негативно скажется на моральном состоянии войск, а Я. Г. Жилинский был убежден, что формируемая 10-я армия окажет необходимую поддержку. Все это согласовывалось и с предшествующими инструкциями из Ставки (В. А. Орановский в разговоре с Г. Г. Милеантом 20 августа (2 сентября) напрямую ссылался на ее волю)[413].

Отступление 1-й армии из Восточной Пруссии.

А вел. кн. Николай Николаевич вдобавок обратил внимание на Мемель и потенциальную угрозу десанта в тыл, в сторону Тильзита. Еще 21 августа (3 сентября) П. К. фон Ренненкампф сообщал в штаб фронта о допросе пленного, рассказавшего о перевозке в Мемель немецких войск морским путем. И хотя произведенная на следующий день воздушная разведка ничего не выявила[414], вероятно, этой угрозе в Ставке было придано повышенное значение. Для парирования этой весьма потенциальной угрозы 26 августа (8 сентября) в Тильзите штабом 1-й армии был сформирован отряд генерала В. В. Мальма из одного второочередного полка, одного ослабленного артдивизиона, двух конных сотен и нескольких сотен пограничной стражи[415]. Состав явным образом указывает, что серьезного значения вероятному немецкому десанту не придавалось, хотя в эти дни донесения командующего 1-й армией регулярно описывали ситуацию в направлении Тильзита. Этот небольшой эпизод ярким образом показывает, что накануне решающих событий внимание штабов армии и фронта отвлекалось на совершенно малозначимые эпизоды.

Хотя точных сведений о противнике не было, 24–25 августа (6–7 сентября) разведка указывала на усиление противника против левого фланга и переброску войск в Кенигсберг. Соответственно, наступление германцев генерал-квартирмейстер К. К. Байов считал неминуемым[416]. Вечером 25 августа (7 сентября) между Я. Г. Жилинским и П. К. фон Ренненкампфом состоялся примечательный разговор: основная угроза командующему 1-й армией виделась против правого фланга в районе Лабиау. Немцы действительно здесь применяли тяжелые орудия, однако демонстративный характер этих действий не был раскрыт. Главнокомандующий заверил, что 22-й корпус (из состава 10-й армии) активно выдвигается: его части уже заняли Лык и идут к Арису. Одновременно на театр военных действий прибыли эшелоны 3-го Сибирского корпуса. Соответственно, за левый фланг армии Я. Г. Жилинский был спокоен. Равным образом и потенциальное наступление предполагалось с легкостью отбить. «Убежден, что это дело очень дорого обойдется немцам», – заверил его П. К. фон Ренненкампф[417]. Можно предположить, что, по крайней мере в Ставке, повод для оптимизма давала и одержанная к тому времени победа над основными силами Австро-Венгрии, заставлявшая верить в будущий стратегический перелом на всем Восточном фронте.

Процитированный разговор состоялся в день, когда немецкая ударная группа вступила в соприкосновение с левофланговой 43-й дивизией[418]. О нависшей опасности командующий догадался только 26 августа (8 сентября) и стал подтягивать резервы, ожидая, что соседняя 10-я армия, вернее ее 22-й корпус, окажет содействие. Но ее войска либо только сосредоточивались, либо успели потерпеть поражение в частных боях (сначала 26 августа (8 сентября) немцы прорвали