В Московской битве. Записки командарма - Филипп Иванович Голиков

Товарищ Колганов на месте уточнил задачи каждой дивизии. На 326-ю стрелковую дивизию возлагалась главная задача по захвату аэродрома. 330-я стрелковая дивизия ударом двух полков с юга содействовала ей в успешном выполнении задачи.

Выдвинувшись к исходу 12 января на свои рубежи, части дивизий охватили аэродром с востока, севера, юга и частично с запада. На подступах к нему противник оказал упорное сопротивление. Во время боев усиленная высадка с самолетов Ю-52 новых воинских команд не прекращалась.

К исходу 15 января аэродром был почти полностью окружен. Противник мог отойти лишь на северо-запад в районе деревень Приют и Дегонка.

В течение 16 и 17 января наши полки вновь атаковали аэродром, но атака не принесла успеха. Наступающие жестоко страдали от налетов вражеской авиации, не имея против нее никакого прикрытия.

Бои за аэродром были ожесточенными. В этих боях воины обеих дивизий проявляли самоотверженность, стойкость, храбрость, смелость и находчивость.

В Студеново особенно отличилась рота комсомольца младшего лейтенанта Стронского.

Во время упорных боев за Митинку большую храбрость проявили бойцы взвода химической защиты во главе с лейтенантом Губенко, и особенно рядовой М.К. Богданов.

Военный фельдшер артиллерийского полка 326-й дивизии А.Т. Захарова в ходе боя взяла в плен трех гитлеровцев, в том числе унтер-офицера.

При выдвижении к деревне Казачеевка получилось так, что заведующему делопроизводством минометного батальона дивизии технику-интенданту II ранга Воробьеву в ходе боя пришлось взять на себя командование взводом. Он решительно повел бойцов вперед и первым достиг окраины деревни. Несмотря на ранение, он продолжал командовать взводом и оставил поле боя лишь после второго ранения.

4-я рота 1097-го стрелкового полка в составе 30 бойцов во главе с младшим лейтенантом А.А. Мзареуловым заняла Липовку, что чуть юго-западнее аэродрома, и удержала ее, несмотря на атаки втрое превосходящих сил противника.

В ночь на 24 января группа бойцов того же полка под командованием политрука С.И. Давыдова скрытно проникла на аэродром. Здесь она подобралась к недавно опустившемуся самолету и забросала его бутылками с зажигательной смесью. Самолет сгорел.

Под д. Кузнецы группа конных разведчиков в составе семи человек, возглавляемая сержантом И. Иваниным и заместителем политрука Н. Земляным, 30 января утром заметила двигавшийся к деревне немецкий отряд в 70 человек. Разведчики решили дать бой. Устроили засаду, подпустили врага на сотню метров и внезапным огнем 30 человек уничтожили, а многих ранили. Разведчикам достались 11 винтовок, два автомата, ручной пулемет и две лошади. Сами же не понесли никаких потерь. Их имена: сержант И. Иванин, заместитель политрука Н. Земляной, рядовые воины М. Цицарев, С. Васин, М. Грачев, М. Гаврилов и И. Федотов.

О действиях храбрецов-разведчиков говорит краткая запись в дневнике комиссара 1113-го стрелкового полка т. Кривалова:

«31 января 1942 года. Героический подвиг славных разведчиков мы сделали достоянием личного состава. Издали боевые листки. Проводим беседы. Организовали выступления самих разведчиков. Подъем исключительный».

Следует рассказать об одном крайне неприятном факте из событий во время боя за аэродром.

Полтора очень ослабленных батальона 1099-го полка 326-й стрелковой дивизии 17 января прикрывали дивизию с севера в районе Крюково, станция и поселок Борец. Под давлением противника силой до 500 человек со стороны Бельня они вынуждены были начать отход в южном направлении. Действия противника поддерживались артиллерией из района Бахмутово.

Это обстоятельство послужило для командира дивизии полковника Немудрова поводом для того, чтобы снять другие два полка из района Салово, Анисово-Городище, Митинка, освобожденных с боем только накануне. В ночь на 18 января он отвел 1101-й полк в район Студеново, Филипповка и поставил его в оборону фронтом на север, северо-запад, а 1097-й полк – на рубеж Быково, Усовка, Дегонка фронтом на запад. Этим решением командир дивизии, переоценив опасность справа, фактически отказался от захвата важного аэродрома и близлежащих к нему пунктов. Это было ошибкой. Генерал К.С. Колганов принял меры для восстановления положения. Он потребовал от командира дивизии вновь занять покинутый рубеж. В район Анисово-Городище и Митинки в первую очередь был направлен минометный батальон дивизии, усиленный двумя полковыми орудиями, двумя взводами минометов стрелкового батальона и стрелковой ротой 1097-го полка, а в район Салово – саперный батальон дивизии.

Я пользуюсь этим случаем для того, чтобы сказать о генерале Колганове и его важной роли в боевых действиях 10-й армии.

В составе руководящих кадров нашей армии он являлся одним из достойнейших командиров. Хорошее знание военного дела, высокое чувство ответственности, безупречная честность и порядочность, исполнительность и дисциплинированность наряду с удивительной моральной чистотой, скромностью, простотой и нетерпимостью к какому-либо позерству или саморекламе являлись характерными чертами Константина Степановича.

Участие в действиях наших войск в районе г. Михайлов, затем на Дону, на Плаве, Оке, под Сухиничами, в районе станции Фаянсовая и г. Киров, в боях за аэродром и за Барятинскую, поездка в корпус генерала Белова для передачи наших дивизий – вот далеко не полный перечень усилий К.С. Колганова в дни наступления 10-й армии.

Константин Степанович отличался исключительной непритязательностью к личным удобствам. Кошевка, запряженная парой лошадей, повозочный – он же автоматчик, младший офицер в роли адъютанта, небольшой саквояж – вот и все о том, как, с кем и с чем совершал мой заместитель свои длительные поездки по заснеженной и не имеющей сплошного фронта широченной полосе действий 10-й армии.

Можно без всякого преувеличения сказать, что основой всей высокополезной боевой деятельности генерала Колганова являлась его большая партийность. Он был много старше меня: в ту пору ему было 45 лет. За свою службу в Красной Армии, начавшуюся в 1918 г., он прошел долгий и трудный путь строевика – от командира роты до командующего армией.

После приведения частей в порядок и перегруппировки 326-я дивизия в ночь на 19 января вновь повела наступление на аэродром. Напряженные бои продолжались весь день. Однако взять аэродром мы не смогли.

Несмотря на обстрел, который вела с открытых позиций наша немногочисленная артиллерия, посадка и взлет транспортных и боевых самолетов противника продолжались, хотя он нес немалые потери в самолетах. С 12 января до конца месяца наша артиллерия подбила 18 больших вражеских самолетов.

В продолжительных боях за район аэродрома наши части не смогли сломить сопротивление противника, главным образом из-за действия его боевой авиации, и понесли большие потери. В полках 330-й и 326-й стрелковых дивизий осталось по 250–300 штыков. Только за период с 9 по 19 января 326-я стрелковая дивизия потеряла убитыми и ранеными 2562 человека. Наступательные возможности обеих