В Московской битве. Записки командарма - Филипп Иванович Голиков

было вполне верным с точки зрения обстановки, сложившейся тогда на левом крыле Западного фронта. Действительно, если бы командование фронта смогло ввести на левом крыле свежие силы, то нетрудно было бы создать здесь компактную группировку и, быть может, ударить прямо на Вязьму, в тыл группы армий «Центр». Ведь 10-я армия занимала довольно выгодное оперативное положение, широко охватывая противника с юга. Когда ныне вспоминаешь то положение, в котором оказалась армия, понесшая немалые потери, не имевшая средств усиления, лишенная пополнений и достаточного подвоза, то думаешь, что такое обращение за помощью командующего фронтом было закономерным и необходимым.

В те дни, конечно, мне не были известны в достаточной степени общая стратегическая обстановка и состояние фронта в целом.

Как стало известно теперь, в тот самый день, когда я обратился с письмом к командующему фронтом, 5 января 1942 г., он был вызван в Ставку для обсуждения проекта плана общего наступления. Ставка планировала переход советских войск в наступление на всех стратегических направлениях, причем главный удар предполагалось нанести по группе армий «Центр». Штаб фронта получил директиву о наступлении 7 января. Во исполнение этой директивы фронт должен был продолжать наступление, причем 10-я армия имела задачу прикрывать левое крыло фронта, а ее сосед справа – 1-й гвардейский кавалерийский корпус – наступать на Вязьму для встречи с 11-м кавалерийским корпусом генерала Соколова, наступавшим к Вязьме с севера. Следовательно, у Ставки были соображения более широкого порядка, и, с точки зрения стратегии, 10-й армии предназначалось иное, чем мне тогда представлялось, место. Естественно, что при таких условиях в намерения Ставки и фронта не входило создавать между 10-й армией и Юго-Западным фронтом новую армейскую группировку войск.

Конечно, я мог иметь свое мнение относительно плана действий, но командующий фронтом решение принял, и нам в нем отводилась роль, при которой исключалась возможность ввода рядом с 10-й армией новой армии. Командующий фронтом, имея ограниченные силы, расходовал их лишь на тех направлениях, которые считал главными, а нам вынужден был отказывать в реальной помощи. Все это говорит и о том, сколь необходимо для дела хорошее взаимопонимание между руководящими инстанциями, старшей и подчиненной, сколь важна должная ориентировка в обстановке и задачах для нижестоящего командира со стороны вышестоящего.

Итак, не получив помощи, мы должны были готовиться к отражению сильных контрударов противника.

Командование противника решило создать в районе Брянска группировку в составе двух танковых и пяти-шести пехотных дивизий и сильной боевой авиации[107]. Обе танковые дивизии были переброшены к Брянску из района Болхов и Мценск, т. е. с фронта 61-й армии. 208-я и 211-я пехотные дивизии прибыли в Брянск из Франции. 339-я пехотная дивизия – из резерва группы армий «Центр», а 134-я – из района западнее Ельца[108].

Из числа сосредоточиваемых к Брянску соединений раньше всех начала боевые действия 208-я пехотная дивизия, последний эшелон которой из Франции прибыл в Брянск 10 января. К 18 января в бои втянулись все ее силы. 4-я и 18-я танковые дивизии передовыми частями с 11–12 января вступили в боевые действия. К 17 января обе они находились в боях своими основными силами. Затем втягивались в сражение и другие дивизии[109].

Действия авиации противника по войскам нашей армии не прекращались с начала декабрьских боев. С конца декабря и первых чисел января они еще больше усилились. Особенно настойчивыми они стали с 9—11 января и в первую очередь в районе Сухиничи, Людиново, Жиздра, Мойлово, т. е. на южном крыле 10-й армии.

208, 211, 216 и 339-я были свежими дивизиями с полной штатной численностью не меньше 12 тыс. каждая. Сильно потрепанной в декабре была 134-я пехотная дивизия, но с той поры прошел месяц, а она была в армейском резерве и, по всей видимости, имела не менее 8 тыс. человек.

4-я и 18-я танковые дивизии в те дни имели по нескольку тысяч человек.

В наших 323 и 322-й дивизиях к этому времени было максимально по 4,5 тыс. человек. 328-я (без полка) имела не более 6 тыс. В 324-й дивизии оставалось 3,5–4 тыс. человек. 12-я гвардейская стрелковая дивизия пришла в составе 5,5–6 тыс. человек. И это во всех случаях – с личным составом тыловых частей и учреждений.

Наша осведомленность и наши силы

Между тем осведомленность Военного совета 10-й армии о силах, средствах и планах контрудара противника была очень недостаточной. Контрудара мы ждали прежде всего со стороны Брянска. Но также ждали и со стороны Спас-Деменска, особенно после обнажения правого фланга армии в результате изъятия 325-й и 239-й дивизий. Имевшиеся разведывательные данные заставляли считать, что наиболее вероятным и первоочередным из них будет брянский. В то же время мы очень грубо ошибались в силах и средствах противника для этого контрудара. Со стороны врага мы ждали одну-полторы новые дивизии, причем штаб Западного фронта твердо держался этой же точки зрения на основании имевшихся у него данных.

Поступавшие Военному совету армии сведения о противнике были очень многочисленны и доставлялись часто, так как противник находился под наблюдением населения и партизанских отрядов. Но эти данные были до некоторой степени противоречивы и, конечно, не исчерпывающи. От нас, от нашей разведки, штаба армии, от меня требовалось разобраться в них, но мы этого как следует сделать не сумели[110].

Фронт развертывания брянской контрударной группировки противника первоначально составлял 45 км по рубежу Щигры, Зикеево, Людиново. Главные силы противника действовали от Людиново, Жиздры и Зикеево в общем направлении на Сухиничи.

На преодоление 50-километрового расстояния до этого города противнику потребовалось 18 суток – с 12 по 29 января. Среднесуточный темп продвижения врага составил 2,8 км. Наступление противника шло сужающейся полосой между железной дорогой Зикеево – Сухиничи и большой дорогой Людиново – Сухиничи.

Против острия удара прежде всего был своевременно выдвинут последний резерв армии – 328-я стрелковая дивизия, имевшая в своем составе 2/3 сил[111]. Ее первый полк еще 13 января был направлен из Меховое в район Брынь-завода, а главные силы из района Меховое в ночь с 17 на 18 января перешли в район Хлуднева, Котырь, Гульцова и прочно заняли его. Потом, с 25 января, рядом с нею, слева, была развернута только что подошедшая из резерва фронта 12-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора М.А. Сиязова[112].

Против 208-й и трети сил 211-й пехотных дивизий с фронта действовала группа полковника Тупичева, начальника инженерной службы армии, в составе двух отдельных саперных батальонов и одного стрелкового батальона 328-й стрелковой дивизии, а ударами во