Традиции & Авангард. №1 (4) 2020 - Литературно-художественный журнал

– Он понимает это и прощает тебя! – Данила сел возле меня и положил руку мне на плечо. – Что тебе приснилось? Ты кричал о своей вине…

– Александра, – тихо произнес я. – Я чувствую себя виновным в ее смерти… Но во сне она сказала мне, что это не так, и я… Ладно, давай спать, а то у тебя вид такой измученный, что мне жалко тебя.

– А мне тебя, – произнес Данила. – Я тебя понимаю. Ты столько искал свою любовь, что отчаялся это сделать, а тут нашел и… вот так потерял. Я уверен, что Бог хочет нам добра, но иной раз Его пути нам кажутся настолько бессердечными, что плохо верится в Его безграничную доброту!

– Я сам виноват, – протянул я. – Я от Него никогда ничего не ждал… Просто столько подонков заслуживают смерти, а Он почему-то забрал двух ангелов. Причем они столько пережили, что, казалось бы, заслужили счастья…

– Я уверен, что у Него они будут счастливы, – улыбнулся Данила.

– Сашка покончила с собой, – напомнил я, – а это – прямая дорога в ад…

– Говорят, что мольбы живых, бывает, и спасают души… вся надежда на нас. Настя вон отправилась в церковь, чтобы Александру похоронили как подобает… Прости! – опомнился Данила.

– Да ничего, – протянул я, – пошли выпьем чаю…

Выпив кофе вместо чаю и немного поговорив о прошлой жизни – студенческих годах, мы отправились спать.

Едва я лег на кровать и закрыл глаза, как снова очутился в том же месте, в котором последний раз видел Александру перед тем, как проснуться. Но на этот раз она была не одна, возле нее был ее брат, вот только он изменился. Его когда-то неживые, почти стеклянные глаза ожили и, казалось, излучали чистый свет, который мог сравниться по своей теплоте с солнечным светом. Вот только его свет еще грел и сердце с душой, а не только тело. Это я почувствовал, едва оказался рядом с ними. Парень улыбнулся мне в знак приветствия. Я же снова рухнул на колени и стал плакать и шептать: «Простите! Я виноват…»

– Не вини себя, Виктор, – произнес Миша, присаживаясь возле меня и обнимая, – так должно было случиться, и в этом нет твоей вины. Тебе еще многое предстоит сделать, не только ради себя, но и ради нас.

– Ради вас? – переспросил я.

– Да, – ответила на этот раз Александра.

– Все, что скажете, – воскликнул я, падая в ноги девушке и целуя их.

– Встань, Вик, мне щекотно, – рассмеялась Саша, – во-первых, дай слово, что не сделаешь с собой ничего!

– Но, – растерялся я, – я не могу без тебя. Мне не мила жизнь, все кажется мертвым и… Я не могу без тебя, ты стала для меня всем, а когда тебя не было, то я жил мечтой о тебе! А сейчас у меня нет ничего, что заставляло бы меня подниматься с колен…

– Пойдем, – ласково позвала меня девушка, протягивая руку.

Парень с девушкой помогли мне подняться на ноги, и мы отправились дальше. Я шел и плакал, сил сдержать слезы не было. Александра и Миша, казалось, не обращали на них никакого внимания, только Миша протянул мне платок, когда мы остановились. А остановились мы возле небольшого двухэтажного домика с ровно подстриженным газоном и гаражом на два автомобиля. Дом мне не был знаком, лишь издали напоминал те, которые показывали в фильмах про Америку. Дверь домика открылась, и я увидел свою сестру. Ей было столько же лет, сколько было, когда она уезжала и когда я видел ее в последний раз. Выйдя из дома, она стояла и смотрела на нас.

– Иди, ты ей нужен! – произнесла Александра.

– Это и есть наша вторая просьба, – уточнил Миша.

Я потерялся и не знал, что ответить. Сестра медленно отправилась к нам. Она шла медленно, и чем ближе она приближалась, тем отчетливее я видел на ее щеках слезы, но это были слезы радости. Я снова почувствовал себя младшим братом и бросился к ней навстречу. Мы сблизились и молча, обнявшись, стали плакать и шептать имена друг друга. Когда я обернулся назад, то увидел, что Александра и Миша пропали, и я еще сильнее прижался к своей сестре…

* * *

Хоронили Александру и Михаила в один день и рядом.

День был грустным, как и настроение у всех, собравшихся проводить их в последний путь. Моросил легкий дождик, поэтому в основном все стояли с зонтиками. Я немного опоздал, так как долго не мог найти именно тот галстук, в котором признался девушке в любви. Когда я подошел и встал в самом конце, то почувствовал, что хоронят не только девушку с ее братом, но и меня – все мои мечты и надежды…

В потайном нагрудном кармане пиджака был свернут листик с несколькими строчками стиха, который я написал утром, едва открыл глаза. Это было странно, так как стихи я не писал уже долгое время и никогда этим всерьез не интересовался. Хотя стих этот можно было назвать стихом, только закрыв глаза на полное отсутствие рифмы, но меня это не беспокоило. Александра, да и ее брат, никогда не сказали бы мне, что этот стих плохой и глупый, а кроме них, никто этот стих не прочитал бы.

Стоя в самом конце, я смотрел себе под ноги и старался удержать слезы, так как мужчины не плачут… или хотя бы когда они не наедине с самими собой. Вдруг до моего слуха донесся странный звук… птицы! Не карканье ворон, а что-то другое. Я поднял глаза и стал изумленно моргать. На ветке сидели два белоснежных голубя. «Александра и Миша!» – догадался я и едва не упал на колени, чтобы снова выпрашивать у них прощение, но мне не позволил это сделать Данила, подошедший ко мне.

– Ты чего тут стоишь? – поинтересовался он у меня.

– Опоздал, – произнес я, не отрывая взгляда от голубей.

– А что они тут делают? – заметив голубей, удивился Данила, причем так громко, что все обернулись на нас.

Голуби, заметив наше внимание к ним, сорвались с ветки и вместе взмыли вверх.

Я не мог сдерживать слез и поэтому быстро направился к могиле девушки, вытаскивая листок бумаги. Подойдя к могиле, я, расправив листик, осторожно положил его текстом вверх.

Написанные строчки могли прочитать все, даже те два голубя – на что я и надеялся, так как в этом стихе было все, что было у меня на душе, все переживания, мысли, и я хотел бы, чтобы Александра с Мишей знали