Кто? «Генсек вождя» Александр Поскребышев - Алексей Александрович Бархатов

в конце 1936 года, VIII Чрезвычайный съезд Советов утвердил новую Конституцию СССР. Подготовка и разработка ее проходили вовсе не быстро и не гладко. Многие тезисы, пункты и формулировки встречали непонимание и даже прямое сопротивление и в центре, и на местах. Андрей Александрович выступал на съезде одним из основных докладчиков. Долго выверял каждое предложение, каждое слово. И потому запомнил навсегда. «Товарищ Сталин, – говорил он тогда, – совершенно правильно указал на то, что всеобщее избирательное право означает усиление всей нашей работы по агитации и организации масс, ибо, если мы не хотим, чтобы в Советы прошли враги народа, если мы не хотим, чтобы в Советы прошли люди негодные, мы, диктатура пролетариата, трудящиеся массы нашей страны, имеем в руках все необходимые рычаги агитации и организации, чтобы предотвратить возможность появления в Советах врагов Конституции не административными мерами, а на основе агитации и организации масс. Это – свидетельство укрепления диктатуры пролетариата в нашей стране, которая имеет теперь возможность осуществить государственное руководство обществом мерами более гибкими, а следовательно, более сильными».

Н.С. Хрущев на Чрезвычайном XVIII Всесоюзном съезде Советов. 1936. [РГАСПИ. Ф. 397. Оп.5.Д. 1. Л. 8 об.]

Горячо и искренне призывая партию к «избирательной борьбе», еще не утративший тогда революционного романтизма Жданов не мог в полной мере предположить, чем эта борьба обернется уже в ближайшие месяцы. Многие партийные работники и на местах, и в столице начали убеждать руководство страны повременить, сначала разобраться с затаившимися врагами, антисоветскими и оппозиционными элементами, которые, используя недовольство части граждан, могут быть избраны на руководящие должности, оттеснив прежних преданных партийцев. Ведь в прежние годы выборами на местах можно было легко манипулировать, произвольно увеличивая число лишенных прав, «лишенцев».

Жданову был хорошо знаком «Обзор политического состояния СССР за январь 1927 г.», составленный ОГПУ. Там документально подтверждалось, что в некоторых регионах страны доля граждан, лишенных избирательного права, достигала 50 процентов. Причины самые разные. Ну например, в Коми-Зырянской области местный избирком лишил избирательных прав двух ответственных областных чиновников, членов партии, «как бывших псаломщиков». А в Тамбовской губернии одна учительница была признана «лишенкой» на том основании, что «проживает в доме попа».

Теперь «лишенцев» нет. И надо сказать, местные власти вполне оценили, насколько опасность велика и реальна. Перегибы коллективизации, надрывная индустриализация, неумелая и неповоротливая политика местной власти, злоупотребления и чванство неизбежно отражались в народном сознании, порождали недовольство и сомнения.

Авторитет многих местных функционеров был далеко не высок. То же можно было сказать и об уровне образования и культуры. Они были старые большевики, подпольщики, всю юность и молодость боролись против власти, всеми силами разрушали устои государства. И научились делать это вполне профессионально. А вот теперь им предстояла прямо противоположная работа, они сами – власть, и их задача заботиться об укреплении государства. И тут многие растерялись. Кто-то по-прежнему махал шашкой налево-направо, кто-то сменил звон сабель на звон бокалов и монет.

Учить их было надо, но некогда. Решили действовать быстро и привычно, по-революционному. До конца года Каганович, Ежов, Микоян, Маленков и другие руководящие партийцы были посланы по регионам для «проверки деятельности местных парторганизаций, УНКВД и других государственных органов». Они лихорадочно метались по всей громадной стране, сходу обнаруживая недостатки, назначая десятки виновных, жестко наводя порядок, перестраховываясь, списками снимая старых чиновников и списками назначая новых.

Вот тогда, в 1937 году, Георгий Маленков и начал готовить свои кадры. Он проехался по многим областям и республикам СССР, проводя там пленумы по разоблачению «врагов народа». Его хорошо запомнили и Ростов-на-Дону, и Саратов на Волге, Тула и Тамбов, Ереван и Казань. Работал с размахом. По итогам его инспекций было арестовано более 150 тысяч человек и немалая часть расстреляна. Вот этот самый «убывший партийно-хозяйственный актив» он и восполнял своими выдвиженцами, по гроб благодарными и верными.

Конечно, не мог избежать участия в этой всеобщей кавалерийской атаке и секретарь ЦК Жданов. Ему выпало «чистить» Оренбург и Башкирию. Он уже прекрасно понимал, что доложить о нормальной обстановке никак нельзя. Это значит пойти против течения, проявить слабость, либерализм и попустительство, недостойные большевика. «Я стал свирепым и придирчивым, как пес», – говорил он то ли в шутку, то ли всерьез жене.

При том, что найти злоупотребления всегда просто, а бывали и случаи откровенного бунта чиновников против партии, Андрей Александрович старался проявить строгость, но при этом ограничиться минимумом. Люди все еще не отучились от привычки расти, как трава. Тянутся к солнцу и не замечают, что плодов-то не дают, становятся агрессивными сорняками, которые необходимо безжалостно выпалывать ради будущего общего урожая.

Практика показывала, что рьяным контролерам из столицы, как правило, было мало выделить отдельные просчеты и снять отдельных руководителей, надо было подвести их «под политику», а для этого обнаружить их связи, накрыть целую группу или даже организацию, замести и родственников, которые вовремя не донесли о вредителях. Наверное, достаточно было провести такие рейды по нескольким губерниям и республикам, чтобы заразить все остальные. Люди на местах не стали ждать посланцев Москвы и сами с рвением начали массово писать доносы, выискивать неугодных, то бишь врагов, в своих рядах, составлять длинные списки, просить санкции на репрессии, увеличения квот на приговоры по вредителям и врагам народа.

Особенно усердствовал Никита Хрущев, возглавивший после Кагановича Московскую организацию. Ему выезжать далеко не надо было. Зато всяких образованных и заслуженных «умников», опасных конкурентов на предстоящих по новым правилам выборах у него было хоть отбавляй. Вот он их и отбавлял. Сначала восемь с половиной тысяч определил к расстрелу, через год еще четыре. Даже Сталин не выдержал: «Никита, угомонись! Знай меру!» Но Никита, похоже, знал только одну меру – высшую. Или, как писали в списках против фамилий арестованных, «ВМН». При случае он, да и другие бойко цитировали самого Хозяина: «Люди, которые думают, что можно строить социализм в белых перчатках, жестоко ошибаются».

И.Б. Тито в Кремле подписывает Советско-югославский договор о дружбе и послевоенном сотрудничестве. 11 апреля 1945.

[РГАСПИ. Ф. 82. Оп.2. Д. 1626. Л. 70]

На каждом своем выступлении с трибуны товарищ Хрущев, выпучив глаза и наполнив слюной щеки, ожесточенно и энергично тряс сжатыми кулаками перед собравшимися. Чтобы представить на этих кулаках белые перчатки, не хватило бы никакой творческой фантазии. Но Сталин тогда на такие кулаки и опирался, не мог не опираться. Он всегда достаточно чутко определял баланс сил и интересов. Однако для сведения старых счетов нередко