Дом моей матери. Шокирующая история идеальной семьи - Шари Франке

Что?

Кевин никогда – никогда! – не разговаривал со мной так. Его слова звучали в точности как речь Руби. Она просвечивала в каждом слове – ее фирменная напористая риторика и критицизм, усвоенный в «СоЕдинении». Но услышать такое заявление от отца стало для меня ножом в сердце.

«Может, это просто случайность», – подумала я, хотя и сильно в этом сомневалась. Потому что альтернатива – мысль, что отец для меня полностью потерян, что человек, которого я любила, уничтожен и переделан по образу и подобию Руби, – была слишком невыносима, чтобы смириться с ней.

Я попыталась исправить положение.

«Хороший совет. Я стараюсь не выходить за рамки бюджета, поэтому все понимаю. Но я буду рада потратиться на бензин, чтобы побыть с братьями и сестрами и укрепить семейные связи».

И тут вмешалась Руби.

«Шари, я очень беспокоюсь за тебя. Ты что, не поняла, что папа не дает тебе совета? Он дает обратную связь на твои сообщения. Мы делаем это, потому что любим тебя. Вместо того чтобы отвергать эту обратную связь, ты бы лучше оценила ее по достоинству и задалась вопросом, почему неправильно поняла отца».

«ОК», – ответила я, не зная, что еще тут сказать.

Мои пальцы зависли над телефоном. Мне хотелось написать нечто, что пробьется к отцу. Но после нескольких мучительных минут я так и не написала ни слова.

Кто ты, Кевин, и что ты сделал с моим папой?

У Кевина было теперь не больше свободы, чем у мокрой макаронины в урагане. Каждую его мысль, каждый поступок диктовали самопровозглашенные хозяева, Руби и Джоди. Фундамент для этого был заложен много лет назад, семена сомнения и покорности посеяны глубоко в почву. Как и у меня. С той только разницей, что я сумела вырваться. Годы влияния Руби ослабили дух Кевина, и он оказался легкой добычей. Спелым фруктом, который сам падает в руки.

Со свойственной ей педантичностью Джоди довершила работу, истребив остатки независимости Кевина, слой за слоем содрав с него все лучшие качества, пока не осталась лишь покорная кукла, дожидающаяся ее распоряжений.

И вот теперь Джоди готовилась к финальному шагу. Полному устранению Кевина.

Глава 34

Подобие отца

Как высокопоставленный член «СоЕдинения», Кевин был обязан еженедельно проходить сеансы покаяния с Джоди, и каждый такой звонок безжалостно уродовал его психику, лишая последних крупиц достоинства. Точно так же когда-то было со мной.

Один невинный инцидент из моего детства стал главным оружием против него в арсенале Джоди. Мне было пять лет, и Руби приготовила на ужин пасту Альфредо. Я терпеть не могла это блюдо и весь ужин просидела под кухонным столом, отказываясь есть.

В конце ужина Кевин сунул мне под стол тарелку с мороженым. Как будто мы были секретными агентами, выполняющими общую миссию. Это была мелочь, но для меня она очень много значила. Мой папа, мой герой, позаботился о том, чтобы я не легла спать голодной.

То воспоминание всегда вызывало у меня улыбку. Пока он не рассказал о нем Джоди.

Теперь та миска с мороженым стала уликой на суде против Кевина и его характера.

– Ты понимаешь, какой эгоизм проявил в тот момент? – сказала ему Джоди. – Дал ей мороженое, подорвав материнский авторитет Руби.

Она приводила и еще доказательства: его «похотливость», когда он заметил красивую женщину в спортивном клубе (что важно: не заговорил с ней, просто заметил), или непростительное преступление – разговор с женщиной-коллегой на работе. Давнишний его добрый жест по отношению ко мне превратился в глазах Джоди в «экстремальное отклонение».

Джоди во всем видела секс: во всех контактах, взглядах, случайно промелькнувших мыслях. В ее голове мир являлся котлом похоти и извращений, кипящим морем желания, Содомом и Гоморрой двадцать первого века, где лишь ее искаженная версия «Правды» могла послужить спасением.

Часть меня жалела ее – нетерпимую, глубоко травмированную женщину, оказавшуюся в среде, где она была вынуждена скрываться. Она была замужем за мужчинами, которым завидовала, – Джоди пыталась вершить правосудие единственным доступным ей путем: уничтожать доноров спермы и освобождать их жертв.

Под пятой извращенного матриархата, установленного Джоди, самые невинные помыслы Кевина обращались против него. С безжалостной дотошностью Джоди расковыривала его тайные страхи и сомнения и предъявляла ему с единственной целью – забрать себе Руби, прекрасно зная, что Кевин в его угнетенном состоянии больше не способен бороться.

Обвинения приняли еще более угрожающую окраску, когда Джоди обратила счастье, которое он ощущал, обнимая своих дочерей, в нечто богохульное и непристойное. Она внушала ему сомнения и ненависть к самому себе, заставляла заново переоценивать любые контакты, каждое проявление отцовской любви.

– Теперь ты видишь, как это было ужасно – когда ты обнимал своих дочерей? Ты наслаждался этим, правда? – спрашивала она.

Могу только представить, какой страх и отвращение переполняли Кевина в такие моменты. Стыд, ужас, тошнотворные предположения, что он мог представлять опасность для собственных детей!

Естественно, все это была полная чушь. Но такие обвинения сексуального характера являлись излюбленной тактикой Джоди, ее ядерным оружием в психологической войне. Она неоднократно использовала их, чтобы разрушать семьи, сеять зерна сомнения и внушать ложные нарративы об инцестуозных побуждениях, неверности или зависимости от порнографии.

После предъявления обвинения судьба предполагаемого преступника была решена: как скоро ему «предложат уйти», оставалось вопросом времени.

Хеймонды были константой моей жизни со старшей школы, когда мистер Хеймонд, мой учитель, стал первым взрослым, которому я решилась довериться насчет Руби. Летом 2022 года мистер Хеймонд и его жена стали понимать, насколько далеко все зашло у нас дома, и как-то раз мистер Хеймонд вложил мне в руку блестящий новенький ключ.

– Шари, дорогая, – сказал он с теплотой и искренним беспокойством, – ты всегда желанный гость в нашем доме, в любую минуту. Наш дом – твой дом.

Вот почему одним жарким летним днем в июле того же года я оказалась в машине по дороге к ним. Я предпочла остаться на летние каникулы в общежитии, чтобы не возвращаться домой, но в тот день не смогла вытерпеть одиночество в своей комнате. Почти не думая, я поняла, куда хочу поехать.

Хеймонды не были близко знакомы с моими родителями. Когда-то они посещали занятия Джоди, – я еще училась на первом курсе, – но быстро бросили «СоЕдинение», решив, что это «глупость». Тем не менее, тот недолгий контакт позволил им понять, в каком причудливом мире я заперта, не принимая как должное его правила.

Их дочь примерно одного со мной возраста стала мне как