90 лет вместе со всей страной: воспоминания и размышления (Кантуры, Хитрые, Щерба) - Николай Александрович Каланов

тонущего, прежде всего его дело». Залез сам, пусть и вылазит сам. Что делать? Шкет, Лазарев – здоровые ребята. Лазарев из Новороссийска, на море вырос. Он мне: – Жаль веревки нет. Он и меня может утопить. Поплыли вдвоем для подстраховки. И поплыли… И действительно, Лазарев ему: – Держись за плавки, а он его за шею обхватывает и верхом сесть норовит. Пришлось его бить. Еле уговорили лечь на спину и мы с огромными усилиями подтащили к мели, используя накат волн и сопротивляясь накату. Здесь нам и Коля Яковенко помог нырком вытащить на берег полуживого. И он и мы нахлебались морской воды вдоволь. Всевышний помог нам. Сердце мое чуть не лопнуло, когда я одной рукой удерживал Бабича, я сам с головой погружался под воду, чтобы ногами упереться в дно и оттолкнуться на встречу уходящей волны. После этого мы не рисковали заплывать. А Бабич Женька то ли выбился из сил, то ли концы отдавал, но в конце нашего трала на волнах, был подобно трупу. То глаза из орбит лезли, то закрыл, лицо сине-фиолетовое. Шкет его начал ворочать и хлопать, он закашлял, открыл глаза и что-то промямлил с трудом. Мы видим, что приходит в себя и не стали его мучить. Да и не знали, как быть. А минут через 20–25 он уже присел, всплакнул и заикаясь нас поблагодарил. Несколько дней, до конца практики вел себя относительно нас с явным повышенным вниманием. Андрей шутил: – Ну, что хотел крабам себя подарить или акулам? Ты же кости одни да кожа. Мышцы надо наращивать.

В выходной мы побывали на «Зеленом мысе». Прекрасный ботанический сад – труд великих русских ботаников, подарок культуры человечеству. Оттуда шли пешком мимо крутых обрывов, покрытых кустарниками. Внизу железная дорога и берег моря, кажется пригнуть можно в воду. Но обрыв высок, и берег не близок. Кто-то хотел забросить камень в воду, но не добросил, начали все наши бросать. И Шкет и я. Шкет с разбега добросил. Я выполнил как в детстве, бросая на Кавказе камни, веймаровскую тренировку с гранатой, подобрал округлый плоский камушек, используя и руку, и спину в ускорении полета камня, бросил его с хорошей траекторией. Камень упал значительно дальше, чем у Шкета. Никто не добросил до места его падения. Боря Шкет подошел и пожал мою руку: – Ты победил, а я был чемпионом юга среди армейцев. Я ответил, что в соревнованиях не участвовал, но тренировки были.

Время пролетело быстро. Записей в тетрадках – «кот наплакал». И отчет нужно писать и курсовое задание выполнять. Что будем делать, Боря? И решили: Боря Шкет займется отчетом по своей и моей тетрадке. Будем каждого студента допытываться по вопроснику программы и записывать их ответы. Вечером их обсуждать и редактировать. Затем меня осенила мысль, чаще спрашивать ответы у руководителя. Сначала Боря стеснялся, не получив положительного ответа, потом осмелел и быстро дело продвинулось. По курсовой работе я тоже увлекся и запроектировал две поточные линии. Для мелких и средних деталей получилось очень хорошо. Для крупных корпусных – мало места для мостового крана и выбивной виброрешетки. Получилась неувязка крана и решетки и складирования крупногабаритных опок. Вычертил монтажную схему цеха и коммуникаций по технологическим операциям. Показал руководителю, тот – неси главному. Он внимательно посмотрел, позвал руководителя. Я объяснил работу поточной линии, что, на мой взгляд, значительно улучшало организацию работы и повышала производительность и порядок с удалением отработанной земли и движением отлитых деталей. Умолчал о не стыковки мостового крана и выбивной решетки для корпусных крупных деталей. Главному работа понравилась. Он со всей серьезностью заявил: – Будем внедрять. Я договорюсь с институтом, чтобы тебе продлили командировку. Оформлю тебя на хорошо оплачиваемую должность, хотя бы на месяц для доработки и контроля. Я схватился за голову, не могу по многим причинам. Подумаю до завтра. Ушел я совсем избитым. Отчет он подписал, не глядя, но поручил руководителю внимательно прочитать и выписать интересное. Тетрадки у нас всех они оставили себе для изучения. Моя и Шкет оказались самыми исписанными. На следующий день – последний день нашей практики – я совершенно расстроенный пришел к главному с официальным заявлением о невозможности моей остаться для доработки с указанием недостатками проекта и что его можно принять как учебной, из которого можно использовать идеи или увеличить длину цеха на 2–4 метра. Главный – очень сожалел, что я не могу остаться, но я сам давно ношу твою идею, но все текучка заела. Мы твою работу учтем и расширим цех. Твоя работа заставляет меня решительно реконструировать завод. Похвалил меня за указания недостатков проекта. И пожелал мне успехов в учебе.

Не помню каким транспортом я возвращался. Опять палуба и поездом. Кажется морем, так как был приглашен Щегловым к его матери в Сухуми. Мать варила варенье инжира и мы ели его досыта. Вечером посетили ресторан «Поплавок» (я, Щеглов, Сюткина Нина и еще 1–3 чел., в том числе Груба Ю.). Под руководством Щегла во время танца мы быстро перестали или столы или на столах, со своими так, что никто не заметил. Себе устроили пир, а некоторым (в т. ч. официантам) скандал и потеху. В Сочи я сфотографировал Яковенко. Обедали в столовой (на берегу). Все оказалось без перца и пресным. В Краснодар я добрался благополучно то ли с Андреем, то ли своим ходом. В Таганрог не отпустили и я продолжал учебу в КИПП.

Жизнь в городах с каждым годом улучшалась. В гастрономах полки ломились от натуральных высококачественных продуктов. Мед, мясо, колбасы, сыры и пр. молочные продукты высокого качества. Рыба широчайшего ассортимента, тарань вяленая, крупная 25–30 см в ящиках штабелями до потолка. Судаки 50–100 см рыбец, шамайка. Сельдь керченская «малоголовка» – лучшая в мире барабуля. На противнях икра судака отварная. И все копеечные цены. В корытах черная осетровая икра, за стипендию 2 кг икры. Красную лососевую за икру не считали. Раки крупные меньше 10 см длины не ловили. А теперь вылавливают мальков 3–4 см жадные браконьеры и на продажу. В реках и в Азовском море вода кипела от рыбы. А сейчас – даже лягушки исчезли. В рыбных магазинах осетровой икры нет. Если бывает, то по бешеной цене. Человек стал самым страшным животным. Большая часть его творчества в конечном результате вредна и ему и всему сущему. В России оказался «клад природы», употребить его нормально не желают. Хватают кто сколько может для личного «удовлетворения», ведущего к Содому и Гоморре, отравлял и реки и моря и