90 лет вместе со всей страной: воспоминания и размышления (Кантуры, Хитрые, Щерба) - Николай Александрович Каланов

главному инженеру. Сказал, что брат едет в станицу и я с ним по очень важному делу и о моем отъезде куда, лучше никому не говорить. Андрея я тоже предупредил, что если кого из девок и прочих будут спрашивать, говори: – Случайно познакомился, но не знаю, как его зовут и с ним больше не встречался, а в той беседе шутил. О подробностях срочного отъезда обещал рассказать позже. В 20.00 я на улице ожидал брата. Он работал шофером на полуторке ГАЗ-АА. Брат подошел к мне пеши и пояснил, что машину поставил за углом, чтобы не видела хозяйка. Ей скажи, что срочно вы Москву. Я удивился его осторожности. Хозяйке сказал, что срочно еду в Москву. Взял узелок свой и за угол. Брат уже за рулем и мы сразу жнее уехали. На рассвете приехали на Челбасскую. Брат мне настоятельно советовал никому не рассказывать о случившемся. У Ермака широкая связь и он не потерпеть позора. Да и «Пат» местью сгорать будет. Если же они будут принимать за «Дага» или представителя его, то копаться не станут. Об этом ростовском эпизоде я не рассказывал никому много лет (30–40). Иногда вспоминал, когда нам предлагали, как ветеранов ВОВ, писать свои воспоминания. Чаще вспоминать стал после прочтения случаев риска жизни Кучеренко Вячеслава Леонидовича, фронтовых несчастий, гражданских много и большей частью по защите слабых от бандитов, воров, хулиганов и пр.

Изменение специальности, 1954–1955 гг.

Работа (практика) на МЖК не понравилась. Я решил поменять специальность. Поговорил с коллегами, написали в министерство образования о росте винодельческой промышленности и отсутствия специалистов с высшим образованием и попросили разрешить выпустит несколько человек. Быстро пришло дополнение к плану выпуска на 5 чел. Для КИПП – я, Чистов, Кубалов, Морозова…

Для изучения технологии профессор Мержаниан оборудование и руководство дипломным проектированием – Яковлев О. М., на дипломную практику в Ленинград на завод шампанских вин с профессором Мержанианом. Мержаниан прочел курс за неделю – «Непрерывная акратофорная шампанизация» и уехал. Тема моего диплома – «Автоматическая линия розлива тихих вин с разработкой этикетировочного автомата». Самый сложный автомат. На Ленинградском ликеро-водочном заводе конструкторское бюро под руководством лауреата Сталинской премии Галасова в это время разработало новую модель этикетировочного автомата. Я добился разрешения подробно изучить модель и участвовать к испытаниях по работе этой модели, согласовывать действия механизмов и расчетной циклограммы. В это время на винзаводах использовались этикетировочные четырехповодковые автоматы карусельного типа с механическим включением механизмов клеевой ванны и подачи этикеток. Это увеличивало общую массу автомата, износ и электропотребление. Но главным недостатком было изменение направления движения бутылки и вектора сил инерции, что приводило к повышению боя и потерь продукта. В технической библиотеке я изучил конструкции зарубежных этикетировочных автоматов. Галасову я изложил свои замечания. Он пояснил, что эта модель временная и что уже разрабатывается новая, где будут учтены все недостатки. И добавил: – После защиты диплома приезжай работать в нашем КБ. Я тут ничего не изобрел. Недостатки я увидел при сравнении испытываемой модели с автоматом И. Вейса. Ленинград мне очень понравился, особенно, музеи, культура людей, уютные маленькие кафе. И огромные роскошные дворцы. Почти ежедневно я посещал музеи и Зимний дворец. На Невском проспекте троллейбусы один за одним, никакой давки. Метрополитен – каждая станция – дворец. Мы жили по квартирам – Большая охота. Здесь было много деревянных старых домов с клопами. На заводе шампанских вин – вторичное виноделие. Виноматериалы привозили со всех концов СССР и из зарубежья, в том числе и коньячный спирт. Начальником коньячного цеха была сестра жены Бори Науменко, с которым у меня самые дружественные отношения с 1-го курса 1951 года, дня его женитьбы. Мы вечерами после застолья провожали гостей. Столы пиршества стояли во дворе. Когда мы с Борисом возвращались, застали грабителей застолья. Борис бросился на них, но был ранен ножом. Я так был возмущен и, как тигр, молниеносно с титанической силой расшвырял их. Они просили трофеи и бежать. Одного прыжком я настиг и всем телом сжал двумя руками так ударил, что он к верху ногами перелетел через изгородь. Это уже из рассказа младшей сестры Бори и его молодой жены. Они чуть позже вбежали во двор и увидели наше сражение.

Кабинет начальника коньячного цеха находился под столовой завода. Из кабинета лестничка через люк в подсобку столовой. Кнопку нажимаешь и буфетчица знает, что начальник через 2–3 минуты кратчайшим путем сядет за стол обедать. Я каждый раз заходил в кабинет, нажимал кнопку. Мне наливали фужер сухого «Пино» или рислинг «Сухо» или кахетинского и грамм 50–100 коньяка. Выпив коньяк и запив легким вином, понимался в столовую и на столе уже закуска. Прием почти королевский, но без свиты. Ее у меня не было. По началу такой «прием» меня смущал, затем привык. После отъезда Мержаниана, практику мы проходили не плодотворно. А это более 30 дней. Нам выделили в котельной спец. комнату для занятий. Руководитель – главный механик завода, занимался нами мало. У него по заводу и так уйма забот. А мы дегустировали разные вина, в перерыв обеденный и после работы играли в бильярд. Лоботрясничали, а потом и хамили и опять Андрей Чистов. Ящиками вино тащили. Андрей откроет бутылку, попробует: – Фу! Дрянь!. И выбрасывает в окно без пробки почти полную бутылку вина. Над механиком завода издевались. Все это привело к тому, что нам категорически запретили тащить вина из цехов. Шампанское разливали холодным ниже 0 °C (−2–−4 °C) и без окончательного оформления складировали на контроль, на 30–50 дней. Была зима и еще ходили в пальто. Андрей снял с конвейера бутылку или две шампанского и засунул за пояс и направился в котельную. Навстречу начальник цеха остановил с разговором о наших предложениях, замечаниях относительно оборудования, систем акратофоров и линии розлива и пр. Бутылки морозили Андрею живот, давили и опускались ниже, создавая дискомфорт. Он то и дело направлял их под пальто и как-то сломал «уздечку» пробки. Пробка выскочила чуть ли не в лицо начальнику цеха и мощная струя шампанского ударила в подбородок и лицо Андрея. И грех и смех! Бежать в котельную. На ходу вытаскивал бутылку и остаток вина пролился в штаны. Мы хохотали, а он злился. Я ему – это тебя всевышний наказал за механика. И Андрей мне отомстил. Мне нравилось десертное вино «Гара-чанах». Меня пригласили на день рождение жены хозяина квартиры. Я прихватил бутылку «Гара-чанах», купил патефонную пластинку с арией Каварадоси и в гости. За столом я расхваливал вино янтарного цвета,