Элвис и я / Elvis and Me. История любви Присциллы Пресли и короля рок-н-ролла - Присцилла Пресли

Словно в трансе, он не отрывал взгляда от воды. Через несколько минут он встал и пошел к ним.

– Мне нужно идти, – сказал он. – Ты оставайся здесь. Они пытаются что-то мне сказать.

Он сошел с поля для гольфа, преследуя свое видение. Сонни пошел за ним следом, чтобы проследить за безопасностью Элвиса, а я с остальными осталась на месте, совершенно шокированная.

Бывало, он заставлял нас часами рассматривать белые потолки с шершавой текстурой, стараясь найти там тонкие линии лиц, которые, по его словам, появлялись там по его воле.

После того как его не стало, мы со старой компанией иногда обсуждали эти дни, обсуждали, что это мог быть нервный срыв, но мы всегда тут же отметали эту теорию. Скорее, это была просто игра, которую он придумал от скуки или депрессии, потому что его карьера переживала не лучший период. Он принимал снотворные, чтобы сбежать от всего, а для борьбы с побочными эффектами создавал эти «образы» – его мистические экзерсисы.

* * *

Элвис никогда не был таким счастливым, как в ту пору, когда увлекся лошадьми. Все началось с того, что я сказала, что хотела бы иметь собственную лошадь. Я с детства их любила, а в Грейсленде была прекрасная старая конюшня на заднем дворе, где Вернон раньше хранил старую мебель. В конюшне был амуничник, сеновал и стойла для нескольких лошадей.

Примерно две недели спустя я была в своей гардеробной, когда Элвис вдруг постучал в мою дверь.

– Сатнин, спустись на минутку, я хочу кое-что тебе показать.

С сияющими глазами он повел меня вниз по лестнице. Затем вывел меня через заднюю дверь, закрыв мне руками глаза. Когда он убрал руки, перед моими глазами было самое прекрасное, что когда-либо мне доводилось видеть – черный конь с одним белым носочком.

– Думаю, нужно назвать его Домино, – сказала я, поглаживая лошадку. – А чей он?

– Он твой, – широко улыбнулся Элвис. – Я увидел, как один мальчишка на нем скачет, спросил, продается ли конь. Я прямо сразу тебя на нем представил.

– Так он правда мой? – воскликнула я, подпрыгнув от радости, и бросилась на шею Элвису. Мне хотелось тут же прокатиться на Домино, и я на него залезла.

– Так, подожди-ка, – предупредил Элвис. – Смотри не поранься.

Он внимательно следил, как я объезжаю пастбище и подбираюсь к окну бабушкиной комнаты.

– Хвостик, Хвостик! – кричала я. – Смотри, что у меня есть: собственная лошадь! Смотри, какой он красавец! Это Элвис мне купил.

– Господь всемогущий! – воскликнула Хвостик. – Немедленно слезь с него, Присцилла. Сейчас шею сломаешь. Я поколочу мальчишку, который позволил тебе залезть на лошадь! Нечего тебе кататься верхом на этой твари.

– Ничего, Хвостик, я справлюсь, – крикнула я и, довольная, поскакала дальше.

Конь был диким и своенравным. Когда я на нем скакала, я словно перемещалась в свой собственный мир. Это было прекрасное отвлечение. Элвис часто наблюдал за мной через окно своей спальни на втором этаже. Я кричала ему:

– Спускайся, покатайся со мной!

Элвис тогда не был мастером верховой езды. Его единственный опыт прошел на съемках одного фильма, где он чувствовал себя напряженно. На самом деле крупные животные немного его пугали; тем не менее он принял мое приглашение и попытался оседлать Домино.

Элвис был в полном восторге и провозгласил:

– Я тоже хочу свою лошадь, золотистую паломино.

Джерри Шиллинг нашел Восходящее Солнце[21] в одной конюшне неподалеку от нас. Он был самым красивым паломино на свете, большим и сильным. Он был натренирован для шоу, я никогда не видела животное, которое так хорошо чувствовало себя при всеобщем внимании и так в нем нуждалось, как Солнце. Сразу стало ясно – это конь для Элвиса.

Но он сохранял скептицизм и приказал Джерри протестировать коня.

– Он очень красивый, – сказал Элвис. – Замечательный конь. Джерри, залезь на него и прокатись.

У Джерри был слабый опыт наездника (если вообще был), так что тот сразу жутко испугался. Тем не менее он храбро оседлал Солнце, и на коне выглядел так же неуместно, как Ноэл Кауард на клейдесдале[22].

Солнце рванул как пуля, Джерри с трудом за него держался, уже полностью лишенный всякого чувства собственного достоинства.

Роскошный зверь, казалось, изучал Элвиса не меньше, чем Элвис изучал его. Конь понесся обратно, прямиком на Элвиса.

– Придержи его! – крикнул Элвис.

– Держу, Эл, держу! – крикнул Джерри в ответ.

Элвис был очарован.

Мы все стали фанатами лошадей. Мы выходили на конные прогулки и после обеда, и поздними вечерами. Но Элвису этого было мало. Как и всегда, когда он чем-то наслаждался, все вокруг должны были разделять это наслаждение. Так и начались наши поиски лошадей для всех в группе, включая жен ребят. Мы купили лошадей Джо Смиту, Билли, Джо Эспосито, Джерри и Сэнди Шиллингам, Ламару, Чарли, Рэду, Сонни, Ричарду – всем. Приобрели лучшие седла, попоны, уздечки, недоуздки, поводья, кормушки. Купили все, что могло бы понадобиться для верховой езды.

Каждый день мы все взбирались на своих скакунов и отправлялись на прогулку, на виду у двух сотен местных фанатов, столпившихся у забора. В ковбойском снаряжении – включая чапы[23] – Элвис превращал конную прогулку в настоящее выступление. Он мчался вниз по склону перед Грейслендом и гарцевал взад-вперед перед своими фанатами, демонстрируя, какой он хороший наездник. Они с ребятами участвовали во всех скачках под дружную поддержку ребят.

Зрелище стало еще грандиознее с появлением роскошного черного коня по кличке Медведь, теннессийской прогулочной породы, на котором Элвис появлялся перед публикой, облачившись как для королевского выезда. Элвис с ребятами устраивали изысканное шоу, которое, будь оно доступно фанатам за деньги, возможно, приносило бы не меньше, чем его концерты в Вегасе.

Другие хобби Элвиса – гонки и игрушечные машинки – представляли собой взаимодействие с механизмами. Это же было первое хобби, связанное с живым существом. Лошади реагировали на его любовь, и меня очень трогала его привязанность к ним.

Это было время нашей близости, у нас было что-то общее. Однако, как бы ни радовался Элвис, щедро одаривая нас лошадьми, Грейсленд был недостаточно большим для целого табуна. Тогда мы этого не понимали, но нам предстояло стать владельцами ранчо.

28

Показываем Лизу Мари гордым дедушкам – мой отец с левого края, Вернон – с правого

Одним поздним вечером, незадолго до Рождества 1966 года, Элвис легонько постучался в мою дверь