Традиции & Авангард. №2 (9) 2021 - Литературно-художественный журнал

Анни. Ганс… Я хотела тебе признаться…

Ганс. Надеюсь, в любви?

Анни. Что ты такое говоришь? Я хотела сказать, что я не очень понимаю, зачем мы это делаем.

Ганс. Что?

Анни. Ну вот это все… Что велит нам делать Крысолов.

Ганс. Зачем же ты тогда с нами?

Анни. Нет, я вроде бы и понимаю, но… Просто я хочу быть со своими друзьями. Ведь теперь у меня есть ты, Элизабет, Жак, Андреас…

Ганс. И ты – наш друг.

Анни. И я так рада этому. Что я теперь твой друг…

Ганс посмотрел на раскрасневшуюся Анни, на ее розовые губы, в которых слово «друг» вдруг зазвучало так маняще. Сам от себя не ожидая этого, Ганс притянул к себе Анни и поцеловал ее в эти губы. И Анни не оттолкнула его, не закричала, а, наоборот, ответила на его поцелуй.

4

Анни шла по темной лестнице незнакомого ей дома. Она старалась идти на цыпочках, не издавая ни единого звука, чтобы никого не разбудить. Перед спальней Анни остановилась, медленно положила руку на ручку двери. Ручка была холодной. Анни набрала в легкие побольше воздуха, повернула ручку и шагнула в темноту комнаты. На кровати прямо перед собой она увидала спящего в ночном колпаке Первого Советника. Анни подошла к Советнику и тронула его за плечо. Советник открыл глаза.

Первый Советник. Кто здесь?

Анни. Не пугайтесь, это я – Анни.

Первый Советник. Что ты здесь делаешь?

Анни. Случилось что-то очень важное. Отец велел мне бежать за вами и попросил, чтобы вы не будили прислугу. Ваша встреча должна остаться в полнейшей тайне. Он даже вынужден был просить меня об одолжении сбегать за вами…

Первый Советник. Но что стряслось?

Анни. Об этом вам может рассказать только отец. Жду вас за дверью.

И Анни выскользнула за дверь. Первый Советник принялся спешно одеваться. Через минуту он был уже готов.

Первый Советник (выходя за дверь). Идем. Только ТИХО.

Анни и Первый Советник вышли из дома.

Первый Советник. Чертов город. В нем всегда приходится быть начеку. Каждую минуту в нем что-то случается. Кто-то умирает не своей смертью, кого-то находят зарезанным в переулке. В нем всегда что-то откуда-то падает, ломается, ветшает. За ним вечно нужно следить. Чуть только отвлечешься на что-то, и в городе обязательно что-нибудь случится.

Анни. А мне нравится наш город.

Первый Советник. Ты еще слишком мала, чтобы понять это, Анни.

За разговором Анни и Первый Советник свернули в переулок. Тут из-за угла дома на них выскочили Жак и Андреас. Они заломили Советнику руки и тут же скрутили их веревками.

Первый Советник. Что происходит?

Андреас. Если закричишь, мы заткнем тебе рот кляпом.

Жак. Вперед!

Первый Советник. Хорошо, хорошо… Я дам вам тридцать золотых, только отпустите меня, ребята.

Жак. Нам не нужны твои деньги.

Андреас. К тому же тридцать золотых – слишком жалкая плата за твою жизнь. Думаю, она стоит подороже.

Первый Советник. Что вы хотите со мной сделать?

Анни. Вам лучше не задавать так много вопросов.

Первый Советник. Анни, ты что, с ними?

Анни. Это мои друзья.

Первый Советник. Твои друзья? Ребята, зачем я вам?

Андреас. Пришла пора ответить за свои ложь, воровство и фарисейство…

Жак. Надень ему повязку…

Андреас. Точно.

Он поспешно надел повязку на глаза Первому Советнику. Затем Андреас с Жаком с двух сторон крепко взяли под локти Первого Советника и повели его к ратушной площади.

На ратушной площади уже собралась толпа. Толпа, состоящая из одних детей и подростков. Толпа молчала и ждала. Наконец кто-то негромко крикнул: «Ведут!» На площади показалась наша процессия. Жак с Андреасом подвели Первого Советника к воротам ратуши и развязали ему руки. Из толпы вышел Ганс и подошел к Первому Советнику. Он внимательно посмотрел ему в глаза и тихо спросил.

Ганс. Узнаете ли вы меня?

Первый Советник. Безусловно.

Ганс. Чуть больше месяца назад вы приговорили меня к смертной казни.

Первый Советник. Неправда. Это я попросил Бургомистра подписать помилование.

Ганс. Пусть так. Но вы казнили моих друзей. За что? За то, что мы кормили кошек и собак… А потом выставили нас перед городом пособниками крыс. А тем временем вы прекрасно знали, что никаких крыс в городе нет.

Первый Советник. Откуда тебе это знать? Если ты не видел крыс – это не значит, что их нет.

Ганс. Знаете, что я больше всего ненавижу в жизни, господин Первый Советник? Ложь! Не эти ли слова вы произнесли на том допросе, когда после пыток, измученный и окровавленный, я все равно кричал вам о своей невиновности? И ведь вы прекрасно знали, что я невиновен. И вы все равно обвинили меня во лжи. А теперь я обвиняю вас в том же. Только, в отличие от меня, вы и вправду лжец.

Первый Советник. Хорошо. Чего ты хочешь от меня?

Ганс. Я хочу, чтобы вы признались, что все это время вы лгали нам о крысах. Вы лгали нам и тогда, когда говорили, что мы живем в одном из самых лучших городов мира, а всех, кто с вами не соглашался, обличали и сажали в тюрьмы. Вы лгали нам все время. Впрочем, мы вам особенно и не верили. Но вы все равно нам лгали. Нам и нашим родителям. Лгали, что перед нами открыты все горизонты и в нашем городе так много возможностей для молодых. Но единственной нашей возможностью оказалась возможность работать в шахте и помереть в сорок лет от болезни легких. Или прислуживать вам и таким, как вы, тем, кто много лет назад захватил власть в свои руки.

Первый Советник. Хорошо, Ганс. Я с тобой согласен. Я – лжец и фарисей. Допустим. Но сам-то ты тоже вроде как не работаешь в шахте, а учишься на врача.

Ганс. Я учусь, потому что мои родители продали дом и теперь мы ютимся в квартирке под самой крышей. Но вы правы – мне еще, можно сказать, повезло. Однако я говорю не про себя. Я говорю про всех нас, здесь собравшихся. Ответьте нам – зачем вы казните детей?

Первый Советник. С точки зрения закона их уже можно было казнить…

Ганс. Но зачем?

Первый Советник. Потому что вы еще слишком малы и глупы, Ганс, чтобы понять, что такое управлять городом. Мы должны были пожертвовать кем-то,