40к способов подохнуть. Том 12 - Hydra Dominatus

Одним за другим пожирались отходы, останавливая то, что неизбежно бы повлекло падения мира в Хаос. Настоящий Хаос, а не то, что путали с ним Куам. Истинный, прогнивший и мерзкий Хаос, где не было ничего хорошего. Нургл или Малал, Тзинч или Слаанеш, да хоть Кхорн – мир был уязвим как никогда.

И колесо крутилось, где каждой спицей был такой же чёрный житель мира. Никто из них не мог поменяться, ведь стоило лишь сделать что-то выбивающееся из общей системы, как сразу же ты покрывался грязью соседям. Одна протянутая рука и восемь ударов кнутом. Одна секунда сострадания и шесть секунд страданий. Один день стабильности и девять дней изматывающих качелей непостоянства.

– Видно вы ещё не до конца понимаете, кто я такой... – произнёс я, обращаясь и к Аркацию, и к Крысолову. – Ведь вы совсем здесь недавно.

– О чём ты? Я понимаю почему ты не согласен с ним, но со мной? – удивился Аркаций, пока чёрная гниль вновь давала место приторному серому цвету безнадёжия, что было лучше смертельной злобы.

– Вы не решаете проблему. Вы решаете симптомы проблемы. Единственный способ спасти Человечество – научит человека защищать себя самого от всех угроз Галактики, Имматериума и того, о чём мы ещё ничего не знаем.

И волею своей я отправил прочь обоих, желая побыть один. Мне всё сложнее становилось общаться хоть с кем-то, особенно если речь заходило о долгих периодах общения. В начале всё ещё могло быть неплохо, но чем больше я узнавал других... тем понятнее они становились и тем ярче сияло зеркало их слабостей, в котором я видел то, что оставалось и во мне.

Но как раньше я победил и более сложные проблемы, так и одолею и эту напасть, вызванную восхождением на новую ступень силы. А что касается этого безымянного мира... спасение будет зависеть не от чуда, что прилетит с другой планеты. И не от длани палача, что возомнил себя Богом. Он будет зависеть от самих людей и тем, смогут ли они победить то, что уже рождается в них и грозит им же уничтожением.

А я... я не буду ломать колесо, менять его направления или делать что-то ещё более глупое и недальновидное. Вед единственный правильный вариант – самому стать спицей. Слиться с ним и сделать так, чтобы круговая порука стала вызывать не отрицательные коннотации, а положительные.

Где коллективная ответственность будет связана не с наказанием, а с прочностью воли и характера, который не сломается даже тогда, когда души всех вокруг станут чернее самой бездны.

Глава 437

Человек очень удивительное и в то же время крайне простое существо. Если создать утопию, то найдутся дивианты, что всё равно будут эту утопию разрушать. Дай всем достаточно еды, всё равно найдётся вор. Построй сильнейшую машину индоктринации и внуши всем одну религию, всё равно найдётся и атеист.

Всё это было вложено в нашу природу. Эволюция слепа, она не знает будущего, она готовится ко всем вариантам, грамотно делая ставки. Ставки с высокими рисками, которые возможно никогда не сыграют, и являются этими дивиантами. Теми маньяками, которые при любых вводных будут убивать. Теми педофилами, что являются отклонением от нормы. Гомосексуалисты, рекордсмены олимпийских игр, учёные, отсталые люди с низким IQ и с запредельно высоким.

Что бы не случилось, уравнять всех никогда не получится. Именно из-за этого и все беды, но и это порой может спасти этих же людей. Ведь в тот день, когда все погрязнут в ненависти и злобе, всё равно найдётся дурак, который будет верить в лучшее, в то что обречённых можно спасти. Сколь бы сильно система не била и не ломала кости, будет тот кто вопреки здравому смыслу продолжит протягивать руку, обжигаться, а затем тянуть её снова.

И даже в самом аду всегда будет блуждать частичка света, как и в Любимейшем Всем найдётся тёмное пятно. Это я понимал и потому, когда Крысолов предложил всех уничтожить, не видя ничего хорошего, я отказался от этого предложения. И когда Аркаций предложил решение я тоже отказался.

Ведь то хорошее, что осталось. Оно должно было стать сильнее, чтобы не измениться под внешним давлением самим. А затем стать ещё сильнее, чтобы самим начать влиять на внешнее. Поэтому я стал частью колеса, чтобы найти этих дивиантов. Но не для того, чтобы сделать всё за них, словно чудотворец. Я хотел просто помочь им не сломаться, дать им то, чего всегда не хватает.

Время, время зализать их раны, оправится и найти силы в самих себя. Ведь если сюда прибудет новый колониальный корабль, то он не решит проблемы. Да, может быть демография выровняется, но среди этой мерзости родится новая мерзость, будет передаваться из поколения в поколение. Где все ищут виновных, не зная что виноваты все. Где нормой стало говорить и никогда не слушать. Где в конце концов ложь самому себе, оправдание слабостей и потворство греху грезили уничтожить этот мир.

– И ещё одна фигура сдвинулась... – прошептал я, вновь сидя в сумеречной беседке, переставляя одно из своих тел, через глаза которого я смотрел на юного дворянина, лишившегося всего, кроме наивной мечты изменить общество.

А общество давило его, било, ломало. Но пока что не сломило, а тот состав проблем, что мчался по рельсам судьбы, был отодвинут мной в сторону до момента, когда человек станет способен выдержать такое столкновение.

– Удочка лучше рыбы, не так ли? – раздался голос.

Признаться, спустя столько времени я стал понимать Императора ещё лучше. Слишком много ответственности, мне хотелось от неё спрятаться. Усталость от бессчётного числа решений давила на меня. Волевой ресурс истощался. Я не хотел ходить на собрания Высшего Совета, не хотел решать каждую проблему сам, не желал в очередной раз становиться советником для бессчётного числа желающих со мной побеседовать.

Я просто хотел... хотел сидеть здесь в беседке, следя за другими своими жизнями, направляя людей в русло, где они раскроются с самой лучше стороны. Пусть даже никто из них не станет великими генералами или учёными, но мне хотелось верить, что в какой-то момент количество таких людей достигнет критической массы, что они будут формировать реальность, а не грехи большинства.

Да уж, глупая мысль, наверное ещё и надменная, горделивая, достойная самого Магнуса, который тоже думал, что