Измена. Счастье вопреки - Катя Лебедева

Голос мужа спокойный, ровный и в то же время раздраженный. Казалось бы, в сложившейся ситуации ему надо радоваться, ведь у него все получилось, а мне плакать и биться в истерике, потому что меня обманули даже в этом, даже в таком положение дел, а почему-то реагируем мы как-то странно.

И нет, во мне нет облегчения, что все это сорвалось, ведь чувствовала себя из-за этого гадко. Я расстроена. Мне хочется выть волком. Но я понимаю, что теперь пойду непосредственно в загс или куда там ходят, напишу заявление. Пусть они разбираются.

И буду делать так до тех пор, пока ему не надоест аннулировать все. Да, у него есть деньги, власть, возможности. Но в какой-то момент он же должен понять, что все это бессмысленно и меня не остановить. В какой-то момент он должен меня отпустить. В какой-то момент у меня должно все получиться.

— Ты сошел с ума, Витя, ты понимаешь, что не удержишь меня? У тебя ничего не получится. Ты мне изменил и мое решение, оно… — обреченно хватаюсь за голову. — Оно окончательно. Я его не поменяю. Ты можешь сколько угодно вставлять мне палки в колеса, но я все равно добьюсь того, чего хочу. В один прекрасный день тебе надоест. Я ведь сделаю все для этого, абсолютно все.

— А я сделаю все, чтобы лишить тебя всего, чтобы у тебя не было возможности геройствовать. Да и к тому же суд явно будет на моей стороне. Из института тебя попросят, у тебя не останется никакого заработка, ничего. Что ты сможешь дать детям?

— Ты псих, ты сошел с ума, — бросаю ему эти слова, подхожу и толкаю в грудь, толкаю несколько раз, но он стоит, как истукан, он прирос и даже не шелохнулся.

Откуда в нем столько силы, как он может сохранять вот такое хладнокровие?

— Я просто тебя люблю и не позволю совершать глупости. Мы любим друг друга, а сейчас ты просто обижена, обижена на меня, на всех. Да, я совершил ошибку, я ее не отрицаю. Но, во-первых, Мирослава беременна не от меня, во-вторых.

И на этих словах он замолкает. Его «во-вторых» так и виснет между нами недосказанностью. Я все жду, когда же он заговорит, но этого не происходит, и это молчание бьет по нервам, очень сильно.

— Что, во-вторых? Услышать это я недостойна, да? Или ты еще не придумал? Какая разница, от тебя она беременна или нет, ты уже мне изменил. Ты виноват. К чему все эти пустые разговоры?

— А во-вторых, успокойся, Аня, и хватит заниматься глупостями. Хочешь преподавать? Хочешь сохранить детей? Хочешь видеться с ними? Тогда успокаивайся, еще раз повторяю, — грубо чеканит каждое слово муж.

Он не готов идти на компромисс, уперся рогом. Я пока не представляю, как мне выйти победителем из этой ситуации. Вообще в голове пусто, хотя, наверное, это просто страх.

— В противном случае, даже если ты найдешь какого-то крутого адвоката, который согласится тебе помочь совершенно бесплатно, у тебя ничего не получится. Дело закончится на первом слушании, если вообще дойдет до суда. Хватит, Аня, прекращай все это.

Он пытается утихомирить меня, пользуясь силой, но при этом старается действовать мягко, это чувствуется.

— Тебе самой не надоело бороться с самой собой, со мной, с обстоятельствами, над которыми ты не властна? Прекрати, мы не дети, мы взрослые люди. Ты это прекрасно должна понимать. Мы семья, и ею останемся. Так было, есть и будет.

Мотаю головой, не согласна, я не согласна с ним. Мы уже не семья, мы перестали быть семьей в тот момент, когда он мне изменил. Да, я хочу, чтобы мы сохранили семью, но он продолжает быть вот таким, а с таким Витей я не хочу быть.

— Мы не семья, Вить, и между нами не любовь, между нами агония.

Глава 44

Аня

Да, именно агония. Только сейчас, когда сказала это, поняла. Мы бьемся в истеричной агонии, пытаемся сохранить, пытаемся хоть что-то изменить, исправить, но у нас ничего не получается. Обстоятельства каждый раз против нас.

Мы, как та змея, которая сама себя съедает, уцепились за хвост и глотаем, глотаем, глотаем все это, не понимаем, что надо остановиться, что надо прекратить и сдать назад. Вернее, я это поняла, я этого хочу, а вот муж нет.

У него другое мнение, отличное от моего, и да, это нормально. Мы все имеем право принимать свое решение, видеть так, как видим сами. Но неправильно то, что он заставляет меня плясать под его дудку, играть лишь по его правилам.

Он снова забывает о моих желаниях, о моих мыслях, о моих чувствах, он просто ведет себя как наглая сволочь, для которой только он имеет значение, только его мнение единственно важное и верное, все остальные так, занимаются ерундой, не понимают всего и их надо направлять.

— Аня, ты устала, иди в комнату и ложись. Тебе нужно отдохнуть. Что, во-вторых, ты узнаешь завтра, и неважно, в каком настроении мы оба будем, — дает обещание, а мне уже на это как-то все равно.

Да, я хочу узнать, что же там, во-вторых, хочу узнать, почему все это произошло, но вот сейчас как-то перегорела что ли. Я устала ждать, и вот эта усталость от бесконечного ожидания дала о себе знать.

— Не гони меня, Вить, хватит. Давай поговорим здесь и сейчас. Никаких завтра. Никаких потом. Если ты сейчас не скажешь, то это конец. Понимаешь? Конец, потому что мы, я тебе еще раз повторяю, бьемся в агонии.

Он устало потирает переносицу, показывая, что его все это утомило уже. Только это мне так надо себя вести, а не ему.

— С самого первого дня, все всегда против нас, абсолютно все. Судьба нам сразу сказала: встретились, повстречались, расходитесь, не будет у вас счастья, а мы продолжали упорствовать.

— Не передергивай, Аня, успокойся. Это сейчас не ты говоришь, а истерика в тебе. Еще раз повторяю, иди спать, тебе необходимо отдохнуть.

— Не надо, не останавливай меня. Пока я все не скажу, я никуда не уйду, а если я уйду, не получив ответ.

Недоговариваю, специально делаю эту паузу, пусть думает, что хочет, пусть проникнется, пусть испугается. Но через время продолжаю.

— Ты вспомни, твои родители изначально