Путь Инквизитора. Том 3. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

уже к Лейденицу. Была уже ночь, когда они подъехали к пристаням, Кляйбер поехал искать баржу, но приехав, сказал, что вокруг нет никого из подрядчиков, спят все. Можно, конечно, было бросить карету и лошадей да переправиться на лодке, но он так устал, что махнул на всё рукой и решил переночевать в одном из трактиров, что были возле пирсов.

⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀

В её доме всегда чисто. Чисто с порога. И всегда хорошо пахнет. Не кухней, а чем-то тонким, едва различимым, древесным чем-то, почти как в церкви. Сейчас, поутру, ещё было и прохладно. Она была немного обескуражена его появлением на рассвете. Видно, её только что подняла с постели его карета. Слуги сразу засуетились по дому, понесли дрова с улицы, стали топить печь, греметь посудой на кухне, а Бригитт, заспанная, с едва прибранными волосами и в домашнем платье поверх ночной рубахи, вышла к нему, присела в книксене, а уж потом подошла и, поцеловав сначала руку, а потом и в губы, сказала:

— Как нежданно вы, господин мой. Бледны как. Вижу, устали с дороги, не спали ночь, что ли?

— Да, с дороги, а ночь спал в трактире, в духоте, — невесело отвечает он. — Едва поспать удалось.

— Вышло ли у вас дело, по которому вы ездили в Винцлау? — она не выпускает его руку. — Всё ли получилось, как задумывали?

— Всё вышло, — отвечает он. — Не волнуйтесь, дорогая моя, всё получилось, герцог будет мною доволен.

— Вот и славно, — она улыбается ему и прижимается к его груди. Кажется, рада, хотя кто их, женщин, поймёт.

— Дочь где? — вдруг ни с того ни с сего спрашивает генерал.

— Анна Тереза? Да где же ей быть? — удивляется госпожа Ланге, чуть от него отстраняясь. — В спальне, спит ещё, должно быть. Или… — она не знала, чего ему надобно. — Разбудить, что ли?

Странное дело, но он хотел видеть сейчас их дочь, скорее, чтобы убедиться, что с нею всё в порядке, что она не больна, как дочь маркграфини Ирма Амалия. Но будить дочь и пугать Бригитт Волков не решался.

— Хорошо ли всё с нею?

— Да, вчера весела была, а к вечеру капризничать стала, потом спать ложиться не хотела, всё сказок на ночь просила, — Бригитт продолжала удивляться. — А к чему же вы всё это спрашиваете?

— Нет, ни к чему, ни к чему. Подарков вам нужно было купить… Да разве есть время… Ладно, в Вильбурге куплю, как к герцогу поеду, — Волков машет рукой, идёт и устало садится за стол. Вытягивает ногу поудобнее.

— А здоровье ваше как? — интересуется женщина. И это не простая форма вежливости. Госпожа Ланге внимательно его разглядывает и, кажется, видит то, что ей не по нраву.

— Всё в порядке, просто в пути уже почти неделю, горы, перевалы, дурные постоялые дворы… Устал, а ещё соскучился по дочери и по вам, душа моя, — он вздохнул. — Ладно, рассказывайте, что тут у вас произошло. Что с графиней, что с графом?

Волков спрашивал у неё и сам немного переживал: мало ли что могло случиться с Брунхильдой и с племянником; но вид госпожи Ланге не был печальным, не была она удручена и, кажется, не собиралась сообщать ему страшные вести. Женщина тоже присела к столу рядом с ним, потом знаком дала горничной понять: давай сюда гребень и ленты, и пока та несла ей нужное, Бригитт, прибирая свои роскошные пряди цвета меди рукой, сразу начала:

— Переполох был в графстве большой. Только и разговоров о том было, даже грузчики на пирсах, и те про то судачили. У служанки жених на пирсах работает, так она рассказывала, что все о том лишь и говорят, что графа злодеи пытались лишить жизни, а ещё говорили, что вы вернётесь и будет в Малене большая резня. Но я про то всё знаю лишь понаслышке, с чужих слов… — тут она сделала знак руками: с меня за сплетни не спрашивайте. И так как генерал и не спрашивал, госпожа Ланге вдруг и продолжает: — А сама графиня при встрече рассказать о том случае не пожелала. Оно и понятно… Ужас-то какой! Чуть сына на её глазах не зарезали, — женщина крестится, — я бы и сама вспоминать такое не захотела.

— Так вы её видели? — спрашивает Волков. — Была у вас графиня?

И тут Бригитт и говорит ему:

— Недели полторы как сестрица ваша, графиня, и молодой граф проезжали мимо, заезжали ко мне, обедали, — она покачала головой в восхищении, — граф чудо как умён, прелестнейший мальчик. Вот, значит, отобедали у меня, а потом переправились на ту сторону, уехали в Лейдениц. При ней были солдаты, кавалеристы. Она сказывала, что полковник Рене распорядился им с нею быть.

— Что? — едва не воскликнул генерал. — Как в Лейдениц? Зачем?

— Ну, — служанка как раз завязывала волосы госпоже лентой, и та не могла смотреть на своего мужчину, и он видел её красивый профиль. — Графиня обмолвилась, что едет в Ланн, говорила, что племянница ваша ей писала, будто сам архиепископ Ланна обещал на просьбу её дать графине у себя в землях безопасное пристанище и просит графиню быть к нему вместе с графом.

— Пристанище? — это всё, что мог спросить генерал, сердце его едва не остановилось в этот момент. — Архиепископ просил Брунхильду быть к нему в Ланн?

— Да, — уверенно подтвердила Бригитт, чуть повернув голову, когда горничная надевала ей чепец, — она мне говорила, дескать, от Агнес Фолькоф пришло ей письмо, в котором ваша племянница так и сказала: мол, дело решённое, архиепископ передал ей послание, писал, что гарантирует графу и графине безопасность в своих уделах, — и тут госпожа Ланге ещё вспомнила: — Кажется, она сказала, что архиепископ ей обещал ещё и пансион.

— Господи Исусе! — почти прошептал Волков. Он после нападения злодеев на графа думал, что ничего уже хуже и приключиться не может, так нет, Господь словно смеялся над ним и улыбаясь говорил: может, ещё как может. И барон говорит негромко: — Да что же она вытворяет?!

Брунхильда этим своим отъездом в Ланн просто перечеркнула все его замыслы. Ещё недавно он думал, что поедет в Вильбург жаловаться на семейку Маленов и требовать отмщения, и при том будет выставлять себя, Брунхильду и графа Георга Иеронима, то есть семейство Эшбахт, претерпевшими бесчинства, и герцогу тогда трудно было бы не встать на его сторону… А теперь что? Теперь эта дура деревенская вместе с сыном сбежала в Ланн к извечным соперникам герцогов Ребенрее. Распря между Ланном и Вильбургом была