Живая вода и вещее слово - Александр Николаевич Афанасьев

так обрисована Куликовская битва: «На том поле сильный тучи ступишася, а из них часто сияли молыньи и гремели громы велицыи. То ти ступишася русские сынове с погаными татарами за свою обиду». Греческий Арес, римский Марс, заправлявшие прежде небесными битвами, стали впоследствии исключительно заведовать людскими бранями, из богов стихийных переродились в олицетворения отвлеченных понятий войны и ее кровавых ужасов. Те же мифические представления встречаем и у славян. Боги весенних гроз, туч и вихрей, каковы Святовит, Радигаст, Сварожич и Яровит (Ярило, Руевит?), отличаются воинственным характером. Г-н Срезневский в статье своей «Об обожании солнца у древних славян» считает все эти имена за различные прозвания божества солнца, удержанные славянскими племенами. Справедливо, что по различию признаков одно и то же божественное олицетворение обозначалось на древнейшем языке разом несколькими названиями; справедливо и то, что такие названия первоначально употреблялись как описательные эпитеты, а потом уже обращались в имена собственные и что на этом основании единое божество не только могло называться различными именами, но с течением времени, при забвении стародавних преданий, дробилось даже на особые самостоятельные, хотя, в сущности, и совершенно тождественные образы. Такой процесс необходимо должен был происходить там, где однородное племя, распадаясь на ветви, расходилось в разные стороны, и каждая ветвь удерживала в памяти какое-нибудь одно название. Тем не менее предположение г-на Срезневского о тождестве вышеприведенных имен с Дажьбогом не имеет за собой прочных положительных доказательств. Он ограничился указанием только некоторых признаков, общих означенным богам с солнцем, забывая, что под влиянием живых впечатлений природы миф живописует одинаковыми красками и яркие лучи дневного светила, и блестящие молнии громовника. Наши исследования привели к другим заключениям: Святовит тождествен с Зевсом, представителем облачного неба; Яровит олицетворял собою оплодотворяющую силу весеннего Перуна; Сварожич – то же, что ведаический Агни: первоначальное небесное пламя, возжигаемое громовником, потом земной огонь. Арконский идол Святовита имел при себе огромный меч; ночью (во мраке туч) бог этот садился на коня и поражал мечом неприятелей славянского племени. В честь его содержали в Арконе 300 вооруженных всадников, которые беспрестанно делали набеги на соседей и награбленную добычу посвящали грозному богу. В капище Святовита хранилось большое цветное знамя, которое выносили при открытии войны, и это служило знаком, что раздраженное божество разрешает опустошать в неприятельской земле города, разорять алтари и предавать все мечу и огню. Идол Руевита был вооружен семью мечами, привязанными сбоку в ножнах, а восьмой меч держал в правой руке наголо. У Яровита был большой щит, покрытый золотом, почитаемый за святыню; были у него и свои знамена; с этим щитом и знаменами выступали в военные походы. Радигаст держал секиру о двух остриях; другие славянские боги изображались в шлемах и латах.

О русских кумирах дошли до нас такие скудные известия, что об оружии их, исключая Перуновой палицы, ничего нельзя сказать положительного; зато летописец упоминает о клятвах оружием перед кумирами: «А Ольга водиша и мужий его на роту; по русскому закону кляшася оружьем своим и Перуном… и Волосом», «А некрещенная Русь нологають щиты своя и мече свое наги (обнаженные), обруче свое и прочая оружья, да кленутся о всем», «Заутра призва Игорь слы, и приде на холм, кде стояше Перун, покладоша оружье свое и щиты и золото, и ходи Игорь роте и люди его, елико поганых Руси». На нарушителей клятвы призывалось мщение громовника: да будут они кляты от бога и от Перуна и да погибнут от собственных своих мечей. В народных заговорах выражения «помолюсь» и «покорюсь» – синонимы; эта покорность воле богов заявлялась не только преклонением обнаженной головы («бить челом») и падением на колени, но и сложением перед ними, как перед владыками побед, оружия и добычи. «Боги даровали нам победу! – говорит Забой в песне Краледворской рукописи. – Надо принести им яства, возгласить к ним ласковые слова…» Профессор Рейц рассказывает о том удивлении, в какое он был приведен, когда при решении одного спорного дела между двумя русскими крестьянами один из них предложил присягнуть на Евангелии или на оружии. Клятвы оружием доныне живут в устах сербов, чехов и словаков.

Отсутствие летописных свидетельств об оружии, каким наделяли русские славяне своих стихийных богов, можно отчасти восполнить из народных сказаний. Богиня Заря выводит поутру солнце и его яркими, стреловидный лучами поражает мрак и туманы ночи; она же выводит его весною из-за темных облачных покровов зимы, действуя заодно с богом-громовником; потому в народных заговорах она является воинственною, сильно вооруженною девою. Обращаясь к ней с мольбою о защите, произносят такое заклинание: «Вынь ты, девица, отеческий меч-кладенец, достань панцирь дедовский, шлем богатырский, отопри коня ворона; выйди ты в чистое поле, а во чистом поле стоит рать могучая, а в рати оружий нет сметы. Закрой ты, девица, меня своею фатой от силы вражьей, от пищали, от стрел, от борца, от кулачного бойца, от дерева русского и заморского… от кости, от железа, от уклада, от стали и меди». По свидетельству заговоров, Заря держит в руках булатные ножички и иглу, которыми очищает и зашивает кровавые раны; ее молят забить неприятельские ружья наглухо и избавить от смерти в бою. Основной смысл предания тот: одолевая демонические рати, Заря расстилает по небу свою светлую фату – очищает его острыми лучами весеннего солнца и тем самым прекращает грозовую битву, запирает громы и останавливает дождевые потоки. Герои народного эпоса – могучие богатыри – совершают свои славные сверхъестественные подвиги силою чудесного оружия. Сказания об этих героях суть более или менее однообразные вариации древнейшего мифа о Перуне, побеждающем демонов зимы и туч и освобождающем красавицу Весну – летнее солнце; самое слово богатырь (от слова бог чрез прилагательное богат) указывает на существо, наделенное высшими, божескими свойствами. Русские сказки говорят о топоре-саморубе и диковинной палице (дубинка-самобой, кий-бий), которые по приказу своего обладателя устремляются на враждебные полки, побивают несметные силы и, покончив дело, подобно Торову молоту, возвращаются назад в его руки: в них нетрудно угадать поэтическое изображение молний. Место дубинки и топора занимает иногда меч-самосек, или кладенец, одним взмахом поражающий целое войско, помело и клюка: где махнет помело – там и неприятельской рати улица, что ни захватит клюка – то и в плен волочет[42]. Меч-кладенец обыкновенно выкапывается богатырем из-под высокой горы (тучи), где он лежит скрытый от людских взоров, как драгоценный клад; в этой же горе таятся и золотые клады мифических великанов, змеев и карликов. По словам одного заговора, богатырская сбруя сберегается