Два семестра волшебства - Салма Кальк

на втором курсе Академии, а потом не стал отрезать. Я же не спрашиваю, для чего тебе твои красивущие золотистые локоны! Прямо бледное золото, и как живое — переливается и сверкает.

Ирвин добавил в воздух мелких огоньков, разноцветных, как праздничная гирлянда — и какая же она в их свете стала красивая! Айлинн вообще красивая, в любом виде, свете и цвете. А сейчас…

Неужели удалось добраться до её ног в чулках? Чулки тоненькие и шелковистые, самое то, что надо. Только это ж потом что будет, когда он будет видеть эти ноги на кафедре? Это ж сразу будет хотеться подойти и потрогать, а придётся терпеть до вечера, да?

А она вела рукой по его груди, из-под ладони рассыпались искорки, это было щекотно.

— И что же ты делаешь? — поймать руку, поцеловать раскрытую ладонь.

— Ощущаю, — тут же смешалась она.

— И как? — заглянуть в глаза, передать уверенность — вот он я, бери меня всего и без остатка, хочешь? Надо?

— Ты… ты очень красив. Как с картинки.

Он фыркнул.

— Придумала тоже, картинка! Нет, я тебя понял, конечно, и мне приятно. Но картинка плоская, и даже если цветная, ни слова тебе в ответ не скажет, не подмигнёт, не поцелует, и не дотронется, будет просто висеть, и всё. А я большой и тёплый, и весь твой.

— Я ещё тогда подумала, что красив, давно, когда… когда потолок чистили.

— Значит, я всё правильно сделал, да? — промурлыкал он.

Всё у неё хорошо, только вот кровать безобразно узкая. Нужно предложить завтра продолжать у него, там просторнее. Для неё одной — наверное, нормально, она стройная и хрупкая, а вот для двоих уже капец как тесно. Может, она согласится продолжить? И получится попробовать и у него дома тоже?

А пальчики у неё — тонкие и изящные. Наверное, потому, что артефактор, им такие положены, там же в каждом пальце датчик специальный встроен, не иначе. И глаза такие непростые, серо-синие, а в свете магических огней так и вовсе словно грозовое море, смотрел бы и смотрел. И обнимал, не выпуская из рук, или как когда-то давно, в студенчестве, попалось выражение в старинной книге — держал бы у сердца и не отпускал. Никогда бы не отпускал. И вообще, жили бы у него, там много места, там даже и ребёнок поместится… или уже нет? Рыжая девчонка, как Дафна. Или мальчишка с такими же золотыми волосами, как у Айлинн… Ещё собаку завести, большую и лохматую. И пару котов. Но это уже многовато для его квартиры, придётся искать дом. Ничего, не проблема, найдём и дом, главное, чтобы Айлинн никуда не делась.

Тьфу, Ирвин Бакстон, это вообще что такое? Ты уже стал, как папенька?

Или нет, всё в порядке, просто, ну, раньше ему не встретилась такая вот Айлинн, которую не хочется никуда отпускать?

Айлинн, которую не хочется отпускать, просто уснула, обняв его, да не просто обняв, а крепко прижавшись. Но в её гнезде иначе нельзя, тут лишний раз поворачиваться и то не хочется, потому что тесно. Но ничего. Вместе с ней можно и в таком вот… гнезде. А что будет дальше, они как-нибудь вместе придумают, прямо утром уже и придумают.

Утро настало неожиданно и громко — с музыкой, она сначала зазвучала тихонько, а потом постепенно как будто ширилась и росла, и звучала как будто отовсюду, и когда уже почти что завопила над ухом, Ирвин с трудом разлепил глаза.

Айлинн никуда не пропала, она шевелилась, ей это удавалось с трудом, потому что тесно, а он держал её крепко, чтобы не укатилась и не свалилась. Сейчас же она вытащила из-под его шеи правую руку и точным жестом успокоила свой будильник. И собралась подскочить, но он не дал.

Притянул к себе, поцеловал, потом ещё раз поцеловал, и ещё.

— Айлинн, спасибо тебе за эту невероятную ночь. Но что ты скажешь о том, чтобы продолжить вечером у меня? Там больше места, да ты и сама видела…

Глава двадцать четвертая

Меняют что-то в жизни

Айлинн проснулась и не сразу поняла, что вообще происходит. А когда поняла, то… даже немного огорчилась. Потому что ночь с Ирвином не походила на её встречи со Стивеном… никак, совсем, ни с какой стороны.

Никогда не было так нежно, и так сладко, и не казалось, что весь мир вокруг звучит с вами в унисон… это потому, что он, ну, намного опытнее неё? Или дело вообще не в этом?

Ладно, не важно. Теперь она хотя бы знает, как это бывает. И придётся признать, девчонки были правы — Стивен просто… никакой, вот. И даже если продолжения не будет…

Только вот Ирвин сначала целовал её, а потом спросил, что она скажет насчёт продолжения вечером у него дома.

Что? Он готов продолжать? С ней? В самом деле?

— Ты чего? — тихонько спросил он её. — Айлинн, не думала же ты, что я так долго нарезал вокруг тебя круги только для того, чтобы сбежать первым же совместным утром?

Ой. Это он вообще о чём?

— Я… я не знаю, я мало думала, — смотреть на него не выходило, отвернуться — тоже, потому что и впрямь тесно, и вдруг он не поймёт, что она сейчас говорит неправду, потому что как раз думала-то о нём много?

Но он только рассмеялся — совсем тихо.

— Да ладно, — и снова поцеловал её, куда-то за ухом. — Ты чудесная, Айлинн. Нет, я не хочу сбежать. И очень надеюсь, что оказался для тебя достаточно хорош, и ты не погонишь меня пинком под зад, поганой метлой или каким-нибудь другим хитрым артефактом. Потому что я-то совсем не хочу расставаться.

— Ты… ты очень хорош, — вот, она это и сказала, и даже посмотрела на него. — Мне совсем не хочется расставаться. Но… рабочий день же?

И так нерешительно это прозвучало, что он снова рассмеялся.

— Рабочий день — это важно, ты права. Но после работы — продолжаем? — и подмигивает ещё, вот ведь!

Айлинн взглянула на него, в глаза его серые, бесстыжие. Это нормально — вот так лежать, обнявшись, потому что не пошевелиться, совершенно раздетыми, даже одеяло куда-то свалилось, когда будильник зазвонил и они проснулись, и говорить — продолжаем? Или просто договориться сейчас сразу, что… продолжаем?

— Да, — ответила она раньше, чем успела тщательно взвесить, права ли она, давая такой ответ.

— Спасибо тебе, дорогое мироздание, что дало дожить до этого дня! — возгласил он