Империя порока. Блудницы, проститутки и содержанки в царской России - Ника Марш

бумаги со своим адресом. Это означало, что проститутка отныне могла писать молодому человеку, если возникала какая-то потребность. Какая? Возможно, ей срочно потребовались бы деньги или помощь. Возможно, защита (памятуя о ревнивых клиентах). Дальнейшие события только ускорили сближение молодого человека и Терезы: так сложилось, что Грюнвальд пришлось покинуть прежнюю хозяйку и перейти под покровительство другой дамы. Судя по свидетельствам, новый «дом» оказался намного хуже, беднее и страшнее прежнего. Возможно, Терезу просто продали за долги владелицы заведения (случай не такой уж редкий), поэтому ей пришлось работать в новых, куда более омерзительных условиях. Обычно понижение ранга публичного дома пагубно сказывалось на девушках – они чаще начинали пить и довольно быстро погибали. Однако, на счастье Терезы, Добролюбов вовремя узнал об этом, вмешался и помог ей. Он уже задумывался над тем, не поселиться ли ему вместе с девушкой? Но прежде всего требовалось выплатить долг Грюнвальд – 25 рублей. После этого удалось снять комнату.

На что надеялся Добролюбов? В первую очередь, что, совершив акт спасения, он вытащит Терезу Грюнвальд из порочного круга. Во вторую, что сумеет дать ей возможность иначе устроиться в жизни. И конечно, что у него хватит сил обеспечивать себя и ее до той поры, пока обстоятельства не изменятся. У него определенно были основания верить. Николай блестяще окончил институт и получил бы золотую медаль, но ему помешало «вольнодумство». Он уже руководил критико-библиографическим отделом журнала «Современник», а еще поступил в домашние учителя к князю Куракину. Годом позже стал репетитором во 2-м кадетском корпусе.

Конечно, совместная жизнь требовала бо́льших расходов, чем прежде. Однако Добролюбов мужественно взял на себя это бремя. А вот предавать огласке изменившиеся обстоятельства личной жизни не спешил. Ни его бывшие сокурсники, ни коллеги даже не предполагали, что критик сожительствует с бывшей проституткой… Они провели под одной крышей 11 месяцев, за что Тереза была бесконечно признательна Добролюбову:

«Ах, Колинька! – писала Грюнвальд. – Я всю жизнь страдала, пока не узнала тебя. Но до того, как с тобой познакомилась, с того времени, я сделалась совершенно другим человеком. Ты был моим благодетелем, моим спасителем…»

Но гладкой и спокойной их жизнь не была. Тереза часто болела – наследие беспорядочного образа жизни, холода и недоедания. Историки считают, что у нее был скрофулез – заболевание, при котором воспаляются лимфатические узлы под кожей, а потом на этом месте возникают язвы. Лечение требовало денег, то есть возникали дополнительные расходы… При всей работоспособности Николая, каждая новая трата пробивала заметную брешь в его бюджете.

Да и прошлое все-таки имело значение. Добролюбов, особенно, когда ему приходилось отсутствовать, безумно ревновал свою гражданскую жену. Подозревал ее в изменах, хотя нет никаких доказательств, будто у него имелись основания. Вероятно, сказалось нервное напряжение из-за очень интенсивной работы и переживания из-за нехватки денег. Он мечтал, что спасет несчастную и обретет милого друга, но попал в настоящую ловушку. Прежде всего бытовую: дом – работа – дом. Поэтому, когда Тереза Грюнвальд обнаружила, что ждет ребенка в начале лета 1858 года, это повергло Добролюбова в еще большее уныние.

Тянуть лямку за двоих было безумно трудно и дорого. Ребенок не входил в ближайшие планы молодого публициста. Если им едва хватало средств, чтобы существовать вдвоем, то как прокормить третьего? Решение об аборте принималось совместно, а вытравливать плод Тереза отправилась, когда Добролюбов уехал отдохнуть в Старую Руссу. Из писем Грюнвальд становится понятно, что поначалу молодая женщина понадеялась обойтись жидким снадобьем, способным вызвать выкидыш. Но средство не помогло Терезе. Ей пришлось потратить 20 рублей серебром, чтобы тайком избавиться от ребенка. И это было чрезвычайно рискованно! Аборт разрешался по медицинским показаниям, и во всех других случаях его считали обычным убийством. Виновными признавались женщина и медик. Причем врач мог получить запрет на ведение деятельности на несколько лет. То есть лишался возможности заработка! Конечно, подобного никто не желал, и аборты совершались в строжайшей тайне.

О том, что все завершилось, Тереза сразу же написала Добролюбову.

Его мучили противоречивые чувства. Тем же летом 1858 года Николай рассказывал своему другу Чернышевскому, что он размышляет о том, чтобы жениться на Терезе, и одновременно страшится следующего шага. Сам критик считал аборт наилучшим выходом, но мучился из-за принятого решения. В письме к другу Златовратскому, отправленном 1 августа, он называет самого себя «мерзавцем». В его стихах – боль и тоска, а основной посыл таков: девушка доверилась ему, а он поступил как негодяй. Спас несчастную от порока, но сам же заставил ее пойти на большой грех…

Вне всякого сомнения, Тереза была в этих отношениях ведомой. Она следовала за Добролюбовым, а не он за ней. И женщина делала так, как считал нужным Николай. Поэтому-то свадьба не состоялась.

Если бы Тереза умела ловко манипулировать возлюбленным, она сочеталась бы с ним браком еще в начале 1858 года. Но Грюнвальд то ли не могла, то ли не решалась надавить на любимого. Хотя совместное сожительство невенчанных людей унижало Терезу. Если Добролюбов решился избавить бедняжку от постыдной судьбы, то почему продолжал пользоваться ею?

Тут хочется вспомнить эпизод из турецкой истории: если девушка-рабыня, поступавшая в гарем, становилась мусульманкой и получала от хозяина вольную, она уже не могла находиться на прежнем положении наложницы. По законам ислама свободная женщина не могла жить, словно чья-то любовница. Тогда ее следовало или отпустить, или заключить с ней никах[106].

Когда Добролюбов взял на себя ответственность за Терезу, когда выкупил ее из сексуального рабства, он стал не просто ее опекуном. Мужчина должен был что-то выбрать: или найти работу, которая могла бы ее прокормить, или же взять бывшую проститутку в жены. Не сделав ни того ни другого, он превратил ее существование в подобие того же ремесла, которым она занималась прежде. У него появилась личная наложница! Интересно, что в «личные наложницы» охотно выкупали «бабочек» из публичных домов Владивостока: в 1910 году триста девушек перешли из борделей в содержанки к китайцам, корейцам, русским и монголам…

Иначе видели эту ситуацию друзья Добролюбова. По их мнению, Николай Александрович вовсе никогда не должен был допускать подобного шага. Чернышевский утверждал, что Тереза никогда не любила Добролюбова (вопрос – насколько авторитетно он мог судить?). Но куда больше его отталкивало невежество предполагаемой жены. Конечно, Грюнвальд никоим образом не дотягивала до уровня критика. Мы помним, что образование ее завершилось приблизительно в 12 лет. Даже те книги, которые Николай Александрович давал ей, рекомендовал к прочтению, не могли за короткий срок помочь вылепить из малограмотной и несведущей девушки подобие ровни. Культурная пропасть казалась огромной. Можно ли было перекинуть через нее мостик? Вполне. Однако на исходе лета 1858 года, снова вернувшись в Петербург, Добролюбов начал искать возможности для расставания.

Они разъехались в последних числах августа. Терезе сняли квартиру из двух комнат в доме на Невском проспекте (неподалеку от нынешнего метро «Маяковская»), Добролюбову – на Литейном. Оплату жилья брал на себя Николай Александрович, ведь у девушки – разумеется! – не было источника дохода. Таким образом, он освобождал себя от уз, но при этом оставался обязанным содержать свою нечаянную прихоть.

Впрочем, пара не то чтобы рассталась. Они виделись, общались, и, скорее всего, встречи носили и интимный характер тоже. Можно сказать, что Добролюбов уступил давлению Чернышевского, которому в целом не нравилась эта история. Утверждается, что Тереза следила за порядком в квартире Николая, относила в стирку его рубашки, старалась быть для него полезной. Но постепенно молодые люди отдалялись друг от друга. Точнее, Николай стремительно отдалялся, несмотря на жалобные письма бывшей возлюбленной, где она просила не оставлять ее и сетовала, что недостаточно умна…

Известно, что у него появилась новая любимая проститутка – Бетти, правда ее он не собирался брать на поруки. Возникло и недолгое увлечение Анной Васильевой. А затем в его жизни появилась Клеманс. Эта молодая женщина состояла в отношениях с Добролюбовым как минимум пять месяцев в 1860 году. Обиженная Тереза решила, что ей пора начать новую главу жизни и покинула Петербург. Путь ее лежал