Митридатовы войны - Леонид Анатольевич Наумов

В рукопашном бою римляне победили – «на правом фланге, на котором стоял 6-й легион из ветеранов, зародилось начало победы, именно здесь стали сбивать врагов вниз по крутому склону». Успеха в центре и на левом фланге легионеры добились «гораздо позднее» (Alex. Bell. 76). Видимо, не раньше того как легионеры, привлеченные к строительным работам, приняли участие в бою, и сыграло свою роль численное превосходство римской армии. Затем армия Цезаря взяла штурмом укрепленный лагерь Фарнака. Царь Боспора бежал с конницей в Синопу, заключил мир с Цезарем и вернулся на Боспор. Ему удалось на время захватить европейскую часть царства (Пантикапей и Феодосию), но затем он погиб в бою с Асандром.

В этой связи надо учесть еще одну важную особенность рассказа римского автора о борьбе Цезаря и Фарнака. Это практически единственный сюжет, в котором фигурирует помощь богов римлянам. В целом книга посвящена войне Цезаря в Египте, но в Александрии Цезарь обошелся без обращения к богам. Точнее, молитвы фигурируют всего один раз, и довольно нейтрально: «в Александрии все без исключения – как наши [имеется в виду римляне. – Л.Н.], так и горожане перестали думать о шанцевых работах и о боях друг с другом, но бросились на самые высокие крыши, выискивая везде, откуда открывался вид, удобные пункты, чтобы следить за боем; в молитвах и обетах они просили у бессмертных богов победы для своих соотечественников» (Alex. Bell. 16). Иными словами, и египтяне, и римляне одинаково молятся богам и ждут от них помощи, а кому она оказана (будет оказана), неизвестно.

Совершено иная ситуация возникает при описании событий в Азии. Во-первых, автор считает нужным упомянуть Команы «с их древнейшим и самым священным во всей Каппадокии храмом Беллоны. Он столь свято почитается, что жрец этой богини по своему высокому сану, власти и влиянию в глазах этого народа занимает второе место после царя». Сообщается, что этот сан Цезарь присудил знатнейшему вифинцу из каппадокийского царского рода, Ликомеду.

Затем в переговорах с послами Фарнака Цезарь сразу обозначает, что победу над Помпеем ему «даровали бессмертные боги» (Alex. Bell. 70). Интересно, что автор «Александрийской войны» считает нужным указать, что и Фарнак перед боем запрашивал волю богов («птицегадания и другие божественные указания») и получил благоприятные предзнаменования (Alex. Bell. 74).

Наконец Цезарь начал сражение, опираясь «всего более на милость бессмертных богов, которые вообще принимают участие во всех превратностях войны, особенно же там, где всякие человеческие расчеты бессильны» (Alex. Bell. 275). Фраза сама по себе крайне интересна, получается, что если опираться на «человеческие расчеты», то исход боя был не так очевиден. Странно потому, что только что звучала совсем иная мысль: у римлян хорошая позиция, которая должна обеспечить им победу. Наконец, в следующем абзаце автор прямо разделяет успех 6-го легиона, который опрокинул врага, так сказать, «своими силами», и успех в центре и на левом фланге, который приписывает «воле богов».

Война с Фарнаком (точнее, сражение у Зелы) – единственное сражение в этой книге, в котором «боги принимают участие». Впечатление, что, как и Сулла при Херонее считал, что обязан своим успехом Венере (Удаче), так и Цезарь понимает, что успехом он обязан скорее «воле бессмертных богов».

Что скрывается за этой ссылкой на «волю богов»? Ошибка, которую совершил Фарнак, отказавшись от затягивания войны? Или слишком самоуверенная попытка взять штурмом римский лагерь? Или какая-то случайность, происшедшая в ходе боя, о которой мы не знаем? А может быть, боги просто проявили «справедливость»: Фарнак повторил судьбу своего отца? Ведь, по мнению Орозия, перед смертью Митридат сказал: «Поскольку Фарнак велит мне умереть, я молю вас, боги отцов, если вы есть, пусть и сам он когда-нибудь услышит подобные слова от детей своих». Теперь сын Митридата «услышал эти слова» от своей дочери Динамии, жены Асандра.

«Полчища Митридата» (вместо заключения)

Начать хочу с двух цитат.

«Мы не можем найти у Митридата, во всяком случае, по дошедшим до нас сведениям, следов более возвышенных стремлений, сознательного поощрения культуры или серьезной попытки стать во главе национальной оппозиции, не видим у него оригинальной гениальности. У нас нет никаких оснований ставить его на одну доску хотя бы с такими великими правителями османов, как Магомет II и Сулейман. Несмотря на свое эллинское образование, которое шло к нему не лучше, чем римские доспехи к его каппадокийцам, он оставался типичным представителем Востока: грубым, сладострастным, суеверным, жестоким, вероломным, беспощадным. Однако он отличался такой физической силой, такой мощью, что его отвага, непреклонное мужество и стойкость нередко производили впечатление талантливости и даже гениальности». Так считал Т. Моммзен в конце XIX в.

А в начале ХХI в. писатель Даниэль Клугер замечает: «Складывается впечатление, что исчезновение двенадцатилетнего Митридата Евпатора привело к посвящению его в тайны каких-то культов, существовавших у аспургиан[191] и вызывавших мистический ужас как у их соседей, так и у таких сильных народов, как римляне. Что, став адептом этого магического культа, Митридат тем самым обеспечил себе развитие сверхъестественных способностей (телепатии, пророческого дара; наконец, фантастического долголетия и неуязвимости). В то же время он регулярно совершал грандиозные кровавые жертвоприношения объекту (или объектам) данного культа. И, кстати говоря, после этого словно молодел. Словно получал дополнительный источник жизненной энергии… Я не уверен в том, что Митридат действительно умер…»[192]

Между этими двумя крайними установками («азиатский деспот» и «сверхъестественное существо») находится в данный момент весь спектр интерпретаций личности Митридата Евпатора. Парадокс заключается в том, что точно так же обстояли дела и во времена царя. То есть наше понимание его личности за эти 2000 лет практически не продвинулось вперед.

Сложные задачи надо решить «от простого к сложному». Поэтому сначала попытаемся разобраться в военной логике борьбы Митридата, а потом попробуем понять, что мы знаем о его мотивах.

Сообщения римских и греческих историков в целом дают единую картину соотношения сил в период Митридатовых войн:

– практически все время, кроме 67–65 гг. до н. э., понтийская армия имеет численный перевес (часто огромный) над римлянами;

– обычно перевес в коннице у понтийцев больше, чем перевес в пехоте.

В предложенной ниже таблице суммированы сведения античных авторов.

Однако, как я уже говорил, есть сомнения в достоверности этих сведений, и очень cерьезные сомнения. Они возникают уже при первом взгляде на таблицу: как Митридат смог разгромить Триария? Непонятно, как и почему Митридат в 71 гг. до н. э. готов воевать с Лукуллом, не имея того сокрушительного перевеса в силах, который был у него под Кизиком два года назад.

В настоящем исследовании я попытался подвергнуть критике сообщения античных авторов, опираясь не на логику и литературный анализ, а используя внутреннюю критику, анализируя противоречия, содержащиеся в рассказах Аппиана, Плутарха, Юстина, Диона Кассия, Мемнона. Была сделана попытка определить, с каким реальным противником, по мнению греческих и римских авторов, вступали во взаимодействие полководцы, скольких понтийцев увидели перед собой на поле боя, какие реальные столкновения проходили.

Выбранный нами метод полностью подтвердил гипотезу сторонников критического подхода: античные авторы преувеличивали численность понтийской армии. В действительности она обычно равна по численности римской, иногда несколько больше, иногда заметно меньше.

При этом мы учитываем только общее количество понтийских войск, а в реальности, как показывает опыт кампаний 72–66 гг. до н. э., главные силы Митридата – конница, которой обычно немного. Пехота играет вспомогательную роль в военных действиях.

Следует также учитывать, что мобилизационный ресурс Римской республики превосходит мобилизационный ресурс Понта в разы. Плутарх сообщает, что во время войны Суллы и Мария, в 85 г. до н. э., в двух римских армиях было 500 когорт (50 легионов). Во время войны с пиратами, как уже говорилось, Помпей мобилизовал 120 тыс. Через пятнадцать лет, во время войн