Позывной «Хаос». Обучаясь быть лидерами - Джеймс Мэттис

*****

Он атаковал 4-го апреля, направив один батальон с севера, а другой — с юга. Замысел состоял в том, чтобы вывести повстанцев из равновесия и сбить с толку, нанося удары с разных направлений, чтобы оценить их стиль ведения боя, а затем быстро продвигаться вперед, чтобы ошеломить их. После нашей первой битвы я хотел убедить противника, чтобы он больше никогда не пытался сражаться с американскими морскими пехотинцами в ближнем бою.

Рано утром подполковник Грегг Олсон повел свой батальон на северную окраину города, и был поражен, увидев, как десяток человек, в основном безоружных, толкают грузовик с прицепом через шоссе, чтобы блокировать продвижение морпехов, в то время как другие повстанцы открывают огонь с флангов. Олсону это показалось бессмысленным. Морские пехотинцы быстро разобрались с врагом. Битва за Фаллуджу началась.

Весь день то вверх, то вниз по улицам гремели бои. Каждые несколько часов группы численностью в пять-десять молодых повстанцев выбегали вперед, стремясь сблизиться с морскими пехотинцами, но их встречала только смерть. В сумерках, когда собаки начали свой ночной вой, группы повстанцев начали пробираться вперед, нащупывая позиции морпехов. Муэдзины призывали оставшееся население выйти на улицы в поддержку «храбрых мучеников».

В это же время с юга наступал второй батальон под командованием подполковника Джайлса Кайзера. Отделения методично продвигались вперед, командиры рот, сидя на крыше, следили за тем, чтобы их взвода и отделения не отставали друг от друга, обеспечивая взаимную поддержку. Морские пехотинцы пробирались среди рядов ветхих ремонтных мастерских, куч разбитых труб и разгромленных в хлам машин. Во время посещения штурмовых подразделений под моими ногами хрустели разбитые осколки флаконов с наркотиками.

К четвертому дню штурма мне нужно было передать Джону еще один батальон. Вместе мы посетили ЦБУ батальона в квартале от линии фронта. Боевой дух солдат был заразителен. Захватив крыши домов, мы удерживали господствующие высоты. Наши снайперы, к которым присоединились все снайперы «морских котиков», узнавшие о начале боев, превращали улицы в зоны поражения на дистанции до 700 ярдов. Враг отступал, квартал за кварталом, улица за улицей.

*****

Фаллуджа быстро превратилась в искру в пороховой бочке. По всему Ираку разгорались все более серьезные бои. По соседству с моим штабом вспыхнули перестрелки в Рамади.

Однажды в городе я подошел к отделению, которое вело яростную перестрелку с повстанцами, находившимися дальше по улице. На мой глупый вопрос: «Эй, ребята, что происходит?» — командир отделения опустил винтовку с плеча и улыбнулся.

— Мы лишаем фундаментализм веселья, сэр!

Я рассмеялся. Когда у вас есть сплоченные отделения, огневое превосходство и солдаты, сохранившие чувство юмора, судьба боя находится в надежных руках.

Каждый день я метался на машине туда и обратно между Рамади и Фаллуджей и часто летал на вертолете за сотни миль по территории моей далеко раскинувшейся зоны ответственности. Еще бушевали бои в Фаллудже, на перекрестках лежали груды тел повстанцев, потому что в городском морге не хватало места. Мы с Туланом понимали стиль работы противника. У него отсутствовала формальная, иерархическая военная структура с командиром и его заместителями; скорее, это были банды, организованные вокруг мечетей, кварталов и местных лидеров. Зная улицы и переулки, они могли вести сдерживающий бой, но он не был скоординированным и взаимно поддерживающим. Они могли окровавить нас, но выстоять против штурма морской пехотой были не в состоянии.

На второй неделе боя я ввел в бой четвертый батальон, чтобы усилить атаку Джона Тулана с юга. Мы теряли морских пехотинцев, но Джон зажал повстанцев в тиски и начал сильно их сжимать. Наша разведка выявила отчаявшихся лидеров повстанцев, которые не знали, в какую сторону повернуть, а их требования пополнить боеприпасы становились все более настойчивыми.

Теперь я был уверен, что бой закончится в течение нескольких дней. Научившись в Тора-Бора при необходимости забрасывать начальство докладами, я держал своих вышестоящих руководителей в курсе событий. Моей целью было скорейшее восстановление, разбор завалов, налаживание канализации, увеличение подачи электроэнергии и восстановление нормальной жизни. В Багдаде я законтрактовал мусоровозы и бульдозеры.

Репортеры, прикомандированные к нашим взводам, могли свободно вести репортажи и сообщать о том, что они видят, — и они были точны. Однако на вражеских позициях находились корреспонденты «Аль-Джазиры» и местные стрингеры[26] международных СМИ, симпатизирующие террористам. Стрингер покидал город, ехал за сорок миль в Багдад, откуда «новости» из Фаллуджи, а также видео- и фотоматериалы поступали в новостные агентства по всему миру. Поскольку у подавляющего большинства новостных организаций не было репортеров на местах, поэтому в новостном цикле доминировала вражеская пропаганда.

На такой новостной фон у коалиции не оказалось эффективного ответа. Изображения мертвых младенцев, которые заставили бы плакать камень, и утверждения о мучительных потерях среди мирного населения вызывали резкие возражения даже у наших союзников. Благодаря постоянным повторам ложные утверждения приобретали правдоподобность.

И хотя разрушения и смерти в городе были реальными, политикам было нетрудно предвидеть этот ущерб, когда они отдавали приказ атаковать город. Большинство мирных жителей покинули район, но не все. Я докладывал о наших растущих успехах, но эта правда оказалась скрыта под вражеской пропагандой, из-за чего в Багдаде, Лондоне и Вашингтоне складывалось впечатление, что битва бесконечна и разрушительна. У меня были ланс-капралы, которые могли лучше выразить благородство наших методов работы, чем представители правительства США в Вашингтоне.

Посланник ООН в Багдаде выразил тревогу. «Вы также видели на экранах телевизоров, — заявил он в интервью лондонской газете «Гардиан», — изображения еще одной мечети, которая подверглась прямому попаданию. Сегодняшние сообщения о нападениях на мечети вызывают шок». Позже я узнал, что, он угрожал вывести сотрудников ООН из Ирака, если нападения будут продолжаться. Управляющий совет Ирака, состоявший из суннитских и шиитских политиков, настойчиво требовал от посла Бремера прекратить наступление, иначе они уйдут в отставку. «Продолжение военных операций в Фаллудже, — писал посол в своих мемуарах, — привело бы к краху всего политического процесса». Он вызвал генералов Абизейда и Санчеса к себе в кабинет, решив прекратить наступление.

После бурного обсуждения генерал Санчес позвонил Джиму Конвею и велел ему к полудню 9-го апреля прекратить наступательные операции. Бремер намеревался объявить о своем решении по иракскому радио и телевидению до окончания пятничной службы в мечетях. Мы проиграли информационную войну.

Сначала посланник президента выступал за наступление, которое я считал безрассудным, а теперь, когда мои войска вели уличные бои и были близки к победе, ему удалось остановить наступление. Я не ожидал приказа об остановке наступления. На вышестоящих уровнях командования ходили неопределенные, ничем не подкрепленные предположения, что наступление может затянуться на недели.