Русский Порт-Артур в 1904 году. История военной повседневности - Александр Владимирович Лысёв

Е.К. Ножин свидетельствовал по этому поводу: «Потешают дружинники: идет с винтовкой на плече; на “здорово, молодец!” ничего не отвечает, но очень грациозно раскланивается, снимая фуражку. [Комендант крепости] Смирнов то и дело отмахивается от них»[377]. Однако свою посильную лепту в оборону крепости дружинники внесли, освободив для фронта часть кадровых войск.

Многие женщины, оставшиеся в крепости, работали сестрами милосердия в госпиталях. Другие шили белье и обмундирование. В порт-артурской газете «Новый край» можно было встретить следующие объявления: «Предлагаю свои услуги безвозмездно шить, по мере сил гимнастические рубахи, как для господ офицеров, так и для нижних чинов гарнизона крепости»[378]. Такие объявления размещали жены офицеров, чиновников, служащих. Главным уполномоченным Красного Креста в Порт-Артуре И.П. Балашовым были организованы швальни на добровольной основе. В них порт-артур-скими женщинами были сшиты за время осады около 20 тыс. штук комплектов белья, обмундирования, одеял и прочих вещей для защитников крепости[379].

Начавшаяся война взвинтила цены на товары и услуги в Порт-Артуре. Некоторые повышения цен носили характер откровенной спекуляции. Так, например, за поставленный до войны по цене 2 руб. 80 коп. ящик керосина уже 30 января 1904 г. просили 4 руб. 50 коп., а 13 апреля этот же керосин стоил 6 руб. ящик[380]. Подобные махинации прокручивались с большинством товаров первой необходимости. Военные власти пытались с этим бороться. Так, 16 июня 1904 г. А.М. Стессель издает приказ, гласивший: «Замечая непомерное повышение цен на все жизненные припасы, которые к тому же поступили в крепость не теперь, при осадном положении, а еще до начала войны, я считаю необходимым выяснить причину этого, и если обнаружится, что цены повышаются только потому, что припасов в крепости становится меньше, то лица, занимающиеся взвинчиванием цен и пользующиеся безвыходностью положения потребителей, будут привлечены к ответственности, а цены восстановятся нормальные, какие были до осады»[381].

Благие намерения и многословные заверения Стесселя исправить ситуацию не могли. Военная администрация пыталась вводить таксы, тарифы на товары первой необходимости, назначать им фиксированную цену. Но тогда товар пропадал с рынка вообще. Продавался он где-нибудь из-под полы и опять-таки по завышенной цене. Наиболее ярко это будет видно из ситуации с продовольствием, о которой речь пойдет ниже.

Другим актуальным вопросом для осажденного Порт-Артура стала нехватка в нем наличных денежных знаков. С началом войны операции Квантунского отделения Русско-Китайского банка в крепости практически прекратились. Частные банковские операции были заморожены за неимением денежных знаков. Все наличные деньги были переданы на военные расходы. С 26 января по 24 апреля 1904 г. банком за счет государственного казначейства было выплачено 8 802 601 руб., а с 24 апреля по 1 сентября – 6 223 347 руб. Причем после прекращения сообщения с Порт-Артуром банк производил переводы в форме чеков. Наличных денег в кассе порт-артурского отделения после начала сухопутной блокады оставалось всего 1 568 000 руб. В ход был пущен золотой запас флота в размере 800 тыс. руб. Еще 1 300 000 руб. кредитными билетами предоставило полевое казначейство 3-го Сибирского армейского корпуса, дивизии которого входили в состав гарнизона Порт-Артура[382]. И тем не менее управляющий порт-артурским отделением банка телеграфировал в Министерство финансов в июле 1904 г.: «Настойчиво обнаруживается нужда в [денежных] знаках»[383]. Первые признаки дефицита наличных денег проявились еще в начале мая 1904 г. 10 мая приказом по эскадре были собраны наличные деньги из судовых сумм в количестве 30 тыс. руб.[384].

В то же время начали выпускать в обращение особые временные обязательства Русско-Китайского банка. Это были так называемые «чеки». Их предполагалось обналичить после восстановления сообщения с Севером. Банк гарантировал их хождение наравне с кредитными билетами. Кроме того, крепостное интендантство выпускало особые квитанции. Их выдавали офицерам и чиновникам в качестве части содержания. При этом указывалось, на какую сумму товаров по квитанции можно было получить. Этими квитанциями интендантство расплачивалось и с торговцами-европейцами[385]. Китайцы ни квитанций, ни чеков не признавали. Их интересовали только наличные деньги. Поэтому при расчетах с китайскими торговцами во время блокады часто возникали неудобства. Причем в силу падения ценности серебра в самом Китае местные торговцы предпочитали кредитные билеты. Б.М. Лобач-Жученко вспоминал: «Вы часто услышите из их [китайцев] уст фразу: “Капитана, рубль – бумажка давай”»[386]. Кроме того, в мае 1904 г. в Порт-Артуре начала циркулировать поддельная серебряная монета достоинством в 15 и 20 коп. За очень хорошим исполнением подделки усматривали японскую руку. Подделку можно было выявить, лишь бросив на стол – она не звенела. Не соответствовал и год чеканки – 1904. Монет этого года выпуска в русском Порт-Артуре быть не могло[387].

Дефицит наличных денег усугублял бедственное положение блокированного гарнизона и жителей крепости. Серьезные фирмы, оберегая собственную репутацию и рассчитывая на государственные компенсации, принимали чеки и квитанции. В повседневной розничной торговле без наличных средств возникали серьезные затруднения.

Блокада Порт-Артура, помимо влияния на материальное обеспечение защитников крепости, влияла и на их моральное состояние. В любой военной кампании настрой войск тесно связан с успехом ведения ими боевых действий. До конца апреля 1904 г. морские и сухопутные столкновения носили локальный характер. С началом тесной осады на моральный климат внутри крепости кроме положения дел непосредственно на рубежах ее обороны стал влиять фактор связи с внешним миром – возможность получать вести извне и уведомлять родных и близких о собственном положении. Осознание факта отрезанности, по свидетельствам очевидцев, повлияло на гарнизон угнетающе[388]. В то же время лейтенант В.Н. Черкасов признавал, что в конце апреля – начале мая 1904 г. никто в Артуре не думал, что Россия бросит крепость и всю эскадру на произвол судьбы[389]. Тем большую значимость в этой связи приобрела возможность сообщения блокированной крепости с остальными русскими войсками на маньчжурском театре военных действий и с Россией вообще. Подчас одна лишь информация о функционировании связи поднимала боевой дух защитников. Попытаемся выявить некоторые из каналов, по которым осуществлялось сообщение.

Говоря о так называемом официальном канале связи, необходимо назвать морское сообщение между крепостью и отстоящим от нее на 70 миль китайским портом Чифу. В Чифу располагалось русское консульство во главе с П.Д. Тидеманом. Его охраняли всего четыре казака-забайкальца. Консульство развило бурную деятельность. Через него в Порт-Артур передавали официальные телеграммы, шифровки, личные письма, корреспонденцию. Штат консульства составляли: сам Тидеман, два секретаря и офицер русского флота Д.В. Никитин, работавший за границей под именем мистера Дональда Никсона. Последний был координатором по военной части. После нескольких неудачных попыток установить радиосвязь на линии Порт-Артур – Чифу ставка была сделана на китайских лодочников.