Российский колокол № 7-8 2020 - Коллектив авторов

Всё же молодость взяла своё, и однажды, выйдя утром из общежития, я впервые улыбнулся солнцу и голубому небу.

Окажись со мною рядом мой друг, возможно, я бы не наделал тогда столько глупостей. Но друг мой был в то время от меня далеко. Если бы ты только знал, как не хватает мне тебя, Павел Петрович…

Дневник Косарева

Противостояние

17 ноября

Третий день в нашей самоходной артиллерийской бригаде стоит непривычная тишина. Развод на занятия проводится без оркестра, на плацу во время вечерней прогулки не слышно песен: по приказу командира бригады вечернюю поверку и отбой в батареях перенесли на час раньше. Да и что толку во всех этих мероприятиях, когда больше половины личного состава бригады во главе с командиром полковником Михальчуком находится на выезде.

Несколько дней назад на альтенграбовском полигоне проводились штабные учения с боевой стрельбой. За ходом учений с командного пункта наблюдали командир бригады и офицеры штаба. Углублённый в землю и накрытый сверху брезентом и маскировочной сетью, командный пункт был почти не виден со стороны. Он находился на одной из господствующих высот, откуда в оптические приборы хорошо просматривался «котёл», куда велась стрельба. Для поднятия боевой выучки личного состава в последний день учений стрельбы проводились ночью.

К вечеру я решил проверить пункты связи в подразделениях и отправился на боевые порядки дивизионов. Солнце уже садилось за дальним лесом, когда я подъезжал к расположению первого дивизиона. Ужин в батареях закончился, и старшина второй батареи, старший прапорщик Хромченко, ходил около заднего борта крытой машины и поторапливал солдат, грузивших пустые термоса. Хромченко на хорошем счету у командования и очень гордится тем, что на партийных собраниях бригады неизменно входит в состав президиума. Из всех старшин части он держится особняком. Однажды я слышал, как он учил в курилке молодого офицера своего дивизиона: «Ну какой толк в том, что ты пропадаешь на службе днём и ночью? Пока ты не усвоишь армейскую мудрость: вспотел – покажись начальнику, – ходить тебе старлеем до седых волос». За пристрастие Хромченко к показухе я его терпеть не могу. Он это чувствует и отвечает мне тем же. Мой командир батареи его тоже не любит и, когда видит из окна, как тот своей вихляющей походкой идёт мимо, всякий раз не может удержаться, чтобы не сказать ему вслед: «Проститутка».

– Что ты там копаешься! – выговаривал старшина солдату, принимающему термосы. – Того и гляди дождь пойдёт, а нам ещё ехать десять километров.

Я невольно улыбнулся, заметив, как он щурится, глядя на заходящее солнце.

Уже стемнело, когда я вернулся назад. У подножия высоты тарахтел генератор, и на командном пункте горел свет. Стрельбу не начинали: ждали возвращения командира бригады с проверяющим офицером из штаба дивизии. Как бы я ни относился к Хромченко, он оказался прав. Не прошло и часа – поднялся ветер, небо затянуло тучами и в воздухе запахло дождём. Неожиданно между командным пунктом и третьим дивизионом пропала связь. Медлить было нельзя, и я вместе со связистом отправился искать обрыв провода. Как я и предполагал, провод был повреждён в низине, где он пересекал каменистый участок дороги. Едва мы нашли повреждение, пошёл проливной дождь. Пока солдат соединял провода, я, накрыв его плащ-палаткой, светил ему фонариком. Неожиданно из-за бугра вынырнула машина и ослепила нас светом. Это был «уазик» командира бригады. Машина остановилась, и с противоположной стороны от водителя распахнулась дверца.

– В чём дело, Косарев? – сквозь шум дождя и работающего двигателя услышал я голос командира бригады.

– Всё в порядке, товарищ полковник, – прикрываясь рукою от света фар, отвечал я.

Дверца захлопнулась, и «уазик» растворился в темноте.

Первый дивизион отстрелялся хорошо. Когда пришла очередь стрелять второму дивизиону, заряжающий четвёртой батареи в спешке переложил в ствол гаубицы порох. Погода ли была причиной этому или отсутствие у солдата должной выучки, я не знаю. Снаряд, улетев за «котёл», упал на поле недалеко от немецкой деревни. Из жителей деревни никто не пострадал, но от взрыва в близлежащих домах вылетели стёкла и на крышах некоторых из них осколками побило черепицу. Немцы согласились не предавать огласке это происшествие, но обязали последствия взрыва устранить и причинённые убытки компенсировать.

На следующий день в стороне от деревни около леса вырос военный палаточный городок…

Трудно сказать, как бы этот взрыв аукнулся для командира бригады, окажись на месте Михальчука кто-то другой. В части все знают, что комбриг и командир дивизии генерал-майор Нестеренко друзья. Они подружились, когда ещё были младшими офицерами и служили в одном гарнизоне. Потом вместе поступили в Академию Генерального штаба, где бывший тогда ещё капитаном Михальчук поразил однокурсников и преподавателей своим изумительным знанием баллистики. Весть о незаурядном офицере моментально стала достоянием всей академии. Уже тогда офицеры старших курсов, с чьей лёгкой руки Михальчук получил прозвище Профессор, не раз обращались к нему за помощью при расчётах по стрельбе. По логике вещей это он должен был быть командиром дивизии, но в жизни всё складывается так, как складывается.

Из батареи управления командир бригады взял на выезд только троих связистов моего взвода. По его приказу обеспечением связи на выезде занимается лично сам начальник связи бригады. Надо сказать, что ни с начальниками служб, ни со своими замами комбриг не церемонится.

Ближе к обеду командир батареи поручил мне проверить, как убрана территория за казармой. Вообще-то это дело старшины, но две недели назад вместе со старшиной третьей батареи он уехал в Союз. Говорят, что связисты в армии знают всё: вчера вечером из Потсдама звонил начальник отдела кадров дивизии и просил прислать автобус за старшиной.

Я проверял территорию, когда мимо меня проехал автобус, вернувшийся из дивизии. Что за наваждение: мне показалось, что в автобусе сидел Вершинин.

Водитель подрулил к штабу, и из автобуса вышел… мой бывший старшина.

– Павел Петрович! – не помня себя от радости, закричал я и бросился бегом к штабу. – Павел Петрович!

Он был обрадован не меньше меня. Мы обнялись.

– Что же ты ни разу не написал, что собираешься ехать в Германию? – с укором сказал я. – Я бы…

– После будете разбираться, – перебил меня дежурный по части, встречавший автобус, – товарища старшего прапорщика ждёт начальник штаба.

Лучшего старшину для батареи управления невозможно было себе представить, и я был уверен, что его назначат к нам. Так бы оно и случилось, не окажись в это