Российский колокол № 7-8 2020 - Коллектив авторов

было написано у меня на лице, потому что Петра, наливая в бокалы пиво и поглядывая в мою сторону, наклонившись к дочке, что-то тихо говорила ей и улыбалась. Забрав поднос с пивом, Ребекка повернулась, и я заметил, что щеки её тронул румянец…. Она посмотрела на меня, и ресницы её слегка дрогнули. «Значит, ещё не всё потеряно!» – толкнулась в моём сердце радость.

Вдруг за моей спиной раздался чей-то хриплый прокуренный голос:

– Хороша сучка!

Я обернулся. Сзади меня стоял капитан. Он был в гражданке, но я его сразу узнал. Я несколько раз видел его в Альтенграбове. Он запомнился мне тем, что всё время держал в руках фуражку, и лишь когда капитану требовалось отдать честь старшему по званию, фуражка оказывалась у него на голове.

Он был пьян.

– Ведите себя прилично, не позорьте себя, – с твёрдостью глядя ему в глаза, сказал я.

Он, видимо, узнал меня тоже.

– Нет, вы только на него посмотрите, – повёл он в мою сторону рукою, – он ещё будет учить меня, где и как себя вести! Мальчишка! Не забывай, что перед тобою стоит капитан!

– Можно быть и капитаном и всё же быть дураком, – ответил я.

– Что ты сказал? – попытался он поймать меня за руку. – А ну пойдём выйдем, я тебе сейчас объясню, как надо вести себя со старшими по званию. Ну что, идёшь? – спросил он, остановившись у выхода. – Или боишься?

– Мне бояться нечего, – отвечал я, – пьяный трезвому не ровня.

– Меньше болтай, – сказал он и в дверях толкнул меня в спину.

Как только между нами началась перепалка, сидевшие за столиками немцы замолчали, и в наступившей тишине стало слышно, как размеренно тикают часы, висевшие в зале. Из коротких реплик я понял, что все они до одного поддерживают меня.

Мы вышли из гаштета.

– Петя! Иди сюда! – крикнул капитан стоявшему в начале дорожки своему товарищу. – Тут одному щеглу требуется объяснить, как надо себя вести.

У Пети, как мне показалось, уже не осталось сил, чтобы ответить. Он молча кивнул и нетвёрдой походкой пошёл к крыльцу.

– Спускайся вниз, – сказал капитан и подтолкнул меня.

Ему хотелось как можно быстрее со мной разобраться, и, едва я шагнул вниз, он замахнулся, чтобы ударить сзади. Фонарь, висевший над дверью, светил нам в спину, и, увидев на земле тень от поднятой руки, я интуитивно сделал шаг в сторону. Капитан не удержался на ногах и плашмя упал с крыльца на землю. Подбежавший товарищ перевернул его на спину. Лицо и руки были в крови.

– Ах ты гад! – процедил сквозь зубы его дружок и бросился на меня.

Мне не хотелось его бить: он еле держался на ногах, к тому же при виде лежащего и стонущего на земле капитана злость в душе моей угасла. Уходя от удара, я почувствовал, как щеки моей коснулось что-то острое. В его руке была отвёртка. Это было уже слишком, и я шагнул к нему…

От удара он упал и пополз на четвереньках, матерясь и харкая кровью.

– Офицер, офицер! – раздался сзади меня девичий голос.

Я обернулся: на пороге стояла Ребекка.

– Скорее идите сюда, – делала она мне знаки рукою, – к нам едет патруль!

Вот это сюрприз! Оказывается, она хорошо говорит по-русски.

Меня не надо было уговаривать: отчётливо слышался шум мотора, и сквозь листву пробивался свет от фар шедшей в гору военной машины.

Немцы наблюдали за нами в окно и были в курсе всего, что произошло на улице. Едва я с Ребеккой вошёл, все обступили меня и одобрительно зашумели: «Гут, гут». Она провела меня мимо буфета по коридору и, усадив в одной из подсобок, ушла. Мне хотелось знать, что происходит в зале, и я приоткрыл дверь.

– Не надо никуда жаловаться, – громко говорил кто-то, должно быть начальник патруля, – уверяю вас, больше вы их у себя никогда не увидите. Ещё раз прошу принять наши искренние извинения…

Петра выразила мне свою признательность и, чтобы не привлекать внимание посетителей, велела Ребекке вывести меня на дорогу через двор.

Пройдя мимо каких-то построек, мы вышли в боковую калитку и, обогнув дом, оказались около кустов сирени, с другой стороны.

– Приходи ко мне завтра вечером, в девять. Я буду ждать тебя здесь, на этом месте, – наклонившись ко мне, шепнула она, и мою щеку обжёг поцелуй.

Испытал ли я в это время восторг? Ликование – да. Но это ликовало моё самолюбие.

Противоречивые мысли, сменяя друг друга, теснились в голове моей, и мне порою казалось, что я сплю. Я почти не смотрел на дорогу и чуть не упал, споткнувшись о камень. Как наивен человек, будучи уверен, что всё, о чём он мечтает, сбудется в точности так, как хотелось бы ему! Как легко судьба играет нами! Посмотрим, что будет дальше.

Меня заждались, и когда я вошёл в комнату, засыпали вопросами. Всем хотелось знать, не познакомился ли я с Ребеккой.

– Отстаньте от человека, – неожиданно сказал один из офицеров. – О каком знакомстве вы говорите? Вы только посмотрите, как она его оцарапала.

Все засмеялись его шутке, и о моём походе в гаштет больше никто не вспоминал. Лишь иногда, замечая на себе испытующий взгляд Пустовалова, я чувствовал, что он о чём-то догадывается.

Когда мы остались вдвоём, он стал сетовать, что уже стар, – ему шёл двадцать седьмой год, – и поэтому у него нет никаких шансов на знакомство. Я как мог его успокаивал и обещал, что за неделю обязательно познакомлюсь с Ребеккой, а потом познакомлю его с ней, если к этому времени он не передумает.

Если не передумает он! Я раздумал знакомить их, едва увидел её. Надо признаться, что все мы в душе ужасные эгоисты. Правильно сказал когда-то мудрец: никогда никому ничего не обещай. Но слово было дано…

Через неделю, призвав на помощь всю свою фантазию, я придумал правдоподобную историю своего знакомства с Ребеккой и рассказал её Пустовалову. Он очень обрадовался, но, подумав, сказал:

– Давай на пару недель отложим вопрос о моём знакомстве, а ты за это время сможешь ещё больше с ней подружиться, узнать, что она любит, какие книжки читает: если мы останемся вдвоём, я даже не знаю, о чём говорить с ней.

Святая простота! Он действительно верит, что ночью, в темноте, наедине с молодой красавицей, которая сама пригласила тебя на свидание, можно думать о книжках. Я не стал его разубеждать. Зачем?

Каждый вечер он ждал моего возвращения от Ребекки, и, едва я входил, прямо с порога начинались бесконечные расспросы: где мы