Леонид Брежнев. Опыт политической биографии - Виктор Деннингхаус

в Днепропетровске к празднику нельзя было купить ни капусты, ни картошки, в то время как в шести пищеторгах города гниет на базах 30–40 тысяч тонн картошки и капусты 12–15 тыс. тонн. Трудящиеся вынуждены покупать на рынке картофель по 45–50 коп. за килограмм, капусту – по 1 руб. 50 коп. – 3 рубля за килограмм»; «Когда со стороны наблюдаешь нашу политику, то кажется, что мы хотим всех накормить и обогреть, что зачастую забываем о нуждах своего народа. Мы многим помогаем, но и меру знать надо. А то в магазинах становится пусто, одна треска, а все дефицитное отдаем братьям и друзьям»; «Мы имеем друзей как бы покупных. А это не друзья, которые за деньги. Мы сами имеем меньше, чем имеют наши друзья, а стараемся, из шкуры лезем вон, как бы не обидеть»[500].

А.Н. Косыгин, А.И. Микоян, Л.И. Брежнев, Д.С. Полянский в павильоне Японии Международной выставки «Химия в промышленности, строительстве и сельском хозяйстве»

Москва, 28 сентября 1965

Фотограф А. Стужин

[РГАКФД]

Впрочем, Брежневу доводилось читать и другие письма. В начале 1980 г. он получил письмо от колхозницы Марии Дикой, жительницы с. Гулькевичи Кавказского района Краснодарского края, которая, в частности, писала ему: «Здравствуйте, Леонид Ильич! Пишу, может быть, не совсем складно, но от чистого сердца. <…> Всю свою жизнь я отдала труду в сельском хозяйстве, занималась выращиванием сахарной свеклы <…> Но вот незаметно подошел пенсионный возраст. Когда почтальон вручил мне первую пенсию в сумме 110 рублей, поверьте, я не смогла сдержать слез от волнения, от нахлынувших на меня чувств: не работать и вдруг получать такое большое материальное подспорье. И хотя я и раньше знала, что трудящимся, ушедшим на заслуженный отдых, государство выплачивает пенсию, но огромную заботу нашей страны о социальном обеспечении нас, стариков, по-настоящему смогла оценить именно сейчас, на собственном примере. Какое это счастье на склоне лет чувствовать, что твой многолетний труд по достоинству оценен, что ты не забыт, не заброшен…»[501].

«Где грань потребностям?»

Политика повышения жизненного уровня существенно облегчила жизнь советского населения, но она же фактически завела руководство КПСС в ловушку. Как констатируют публикаторы выступления Л.И. Брежнева на пленуме ЦК КПСС 15 декабря 1969 г., «взяв курс на всемерное повышение жизненного уровня населения, советское руководство неожиданно осознало, что народ не понимает и не желает понимать, сколь сложна эта задача для советской экономики»[502]. Социальная политика стала серьезным бременем для народного хозяйства и вызывала нешуточную озабоченность руководства партии и государства. «Я часто задумываюсь над таким вопросом, – признавался Брежнев. – Надо серьезно удовлетворять потребности народа, я задаю себе вопрос: где грань этим потребностям?». На этот вопрос моментально отреагировал А.Е. Бовин: «Ее нет»[503].

Несмотря на все брежневские социальные меры, на протяжении 1970-х гг., по данным Р.Г. Кирсанова, «по уровню производства товаров потребления СССР отставал не только от стран Запада, но занимал последнее место даже среди стран Восточной Европы. Торговля развивалась, исходя из пресловутого остаточного принципа. <…> Изменений пропорций в структуре производства в сторону расширения группы “Б” не происходило»[504]. Свою роль здесь, по мнению исследователя, сыграли в том числе приоритеты в социальной политике позднего советского государства: главное внимание уделялось возрастанию номинальных денежных доходов населения, развитию жилищного строительства, обеспечению продуктами питания. Товары народного потребления играли в этой иерархии подчиненную роль[505].

В итоге советские люди, сталкиваясь с дефицитом товаров и не имея возможности использовать свои возросшие доходы, активно накапливали средства на сберегательных счетах. За 1961–1965 гг. прирост остатка вкладов составил 7,8 млрд рублей, за 1966–1970 гг. – уже 27,9 млрд рублей[506]. В 1972 г., выступая в Барнауле, Брежнев заявил о разрыве в 6 млрд рублей между рыночной товарной массой и массой денежного обращения: «Надо сказать, мы аккуратно выполняем все социальные меры, начиная хотя и с незначительного, но все-таки повышения пенсионного обеспечения рабочих, колхозников, сокращения сроков по возрасту для женщин различных отраслей промышленности, повышаем минимум низкой зарплаты, повысили зарплаты учителям, врачам, теперь должны ввести коэффициент на севере, на востоке, повысить минимальную зарплату. Все это миллиарды рублей. И, если под это не найти товарную массу, дело в государстве примет плохой характер. Это составляет предмет нашей заботы»[507].

Однако из года в год разрыв между денежной и товарной массой только увеличивался. Одним из самых очевидных вариантов разрешения проблемы была политика повышения цен, сторонниками которой выступали руководители Совета министров СССР и Госплана. Однако этот вариант подрывал сами основы брежневской социальной политики. Как писал в декабре 1974 г. в своей записке Брежневу его помощник В.А. Голиков, «Как я уже не раз докладывал Вам, Совет Министров СССР, Госплан, Минфин и другие министерства систематически выискивают способы повышения как оптовых, так и розничных цен. И это вопреки решениям Политбюро, Вашим личным указаниям, наконец, решениям самого XXIV съезда нашей партии»[508]. В качестве примера Голиков упоминал о внесении Советом министров в Политбюро предложений о повышении цен на все виды вин, тарифов на такси и стоимости авиабилетов. «Есть сведения, что готовятся проекты об увеличении розничных цен на бензин (примерно в 2 раза), на некоторые сорта водки и все виды бальзама (тоже в 2 раза). Вынашиваются и многие другие проекты»[509]. В свою очередь, Голиков в расчете на положительную реакцию Брежнева писал о том, что повышение цен – свидетельство «нездоровья нашего хозяйственного механизма» и призывал добиваться ликвидации диспропорций в экономике за счет понижения цен, в основе которого лежало бы снижение себестоимости производимых товаров и услуг[510].

О том, что Брежнев был солидарен с Голиковым в том, что «социализм – это ежечасная, повседневная и абсолютно повсеместная борьба за снижение себестоимости, цен»[511], показывает история с докладной запиской председателя Госплана Н.К. Байбакова, с которой тот 11 мая 1976 г. обратился в ЦК КПСС. В этой записке Байбаков призывал принять необходимые меры для устранения дисбаланса между денежными доходами и расходами населения в 1977 г. в частности и в 10-й пятилетке в целом[512]. По расчетам Госплана, уже в 1977 г. разрыв между доходами населения и их товарным покрытием должен был составить 12 млрд рублей. В результате Госплан предлагал снизить реальные доходы населения, пойдя по самому простому пути: во-первых, отложить на год намечаемое на декабрь 1976 г. повышение заработной платы работникам непроизводственных отраслей в районах Севера, Сибири и Дальнего Востока, что снизит доходы населения на 1,7 млрд рублей. Во-вторых, Байбаков предлагал повысить цены на ряд товаров и услуг на общую сумму 6,5 млрд