Древнее сокровище - Зинаида Порох

Ратобор с Ариной умели любой заговор снять и самого лютого Хранителя известь. Много богатств они насбирали — не счесть, в золоте и брильянтах купалися. Ну и в крови тож, к-хы, к-хы, — закряхтел он невесело. — Уж из песни слов не выкинешь — такова она есть. А чо им оставалося? Сторья звестна — на ихи клады завсегда иные охотники находились и забрать их норовили. А, чтоб уберечь своё золото и самоцветы, Ратобор с Ариной стали их вдругорядь закапывать. Токо уж со своими Хранителями и сильнющими заговорами. Так чтоб всякому их не под силу было сковырнуть. Это щас Ратобор своё золото в железны ящики прячет, а тогда прикапывал.

— Да и сейчас не всё в ящиках, — вздохнула Арония, вспомнив рассказ мага на Мальдивах.

И уже примерно понимая, почему он её в долю зовёт — Арина, её мать, была удалая соратница пройдохи и разбойника. Так — то мать. Она другая…

— Они ж клады вместе прикапывали — он знает, как их взять. Я-то тут причём? — недоумевала она.

— Вот тут-то и закавыка, — кивнул домовой. — Ты ить Аринина наследница по закону. И, похожеть, те клады, какие Ратобор вместе с Ариной прятал, он теперя без неё взять не может. Аль не имеет права, мабуть! У них, разбойников, тожеть свой Устав имеется. То ль не стало её, так ён нарехтается взять всё, да не могёт почему-сь. Мабуть и на сей раз он из Московии сюды за тем же припёрси. Лесовик каже — в наш лес Ратобор недавно за кладом ходил, да всё бестолку. И енто место в лесу помнит, где клад они окаянный зарылии здеся, лет сто семьдесят как, цельный сундук добра в землю сунули и Хранителя над им поставили. А Хранитель тот особый — это Калина, бывший Аринин воздыхатель.

— Как — воздыхатель? Ты ж говорил, что все Хранители — нечисть. И они… незримые.

— Так это он колысь был зримый! А ныне — покойник! Вот и стал незримый! Да ещщо и самоубивец — руки на себя наложил. Из-за неё, из-за матери твоей Арины, — вздохнул домовой. — Поманила она его да бросила, сказывал Старинушка. Хотя Калина этот знатный конюх был — наипервейший у царя. В почётной должности состоял.

— За что она его так? — опечалилась девушка.

— Твоя мамка всегда бедовая была, — развёл руками Михалап. — И Старинушка, и Лесовик так говорят. Вот и Ратобор тоже к ней женихался, да бестолку. Ну, с им-то непонятки — не берёг ить он её в схватках, аль сама она на рожон лезла. Може, и правда, зазнобушкой его была, а може токо вид делал, шо любит — штоб с ей клады верней взять. И выгода тут. Ить — коль жена, с ей и доход не требуется делить. Как усё это было, про то уж никому незвестно. Замуж ни за кого не шла, абы б головы кружить. А ведь Калина был немалый человек. Дорогих кòней и богатющщую упряжь в яхонтах ему доверяли, в царских застольях сиживал, дело своё до тонкостев знал — достойный человек был. И богачество имел. Он Арине и подарки дорогие дарил, и мониста да перстни на руку надевал. Та всё брала — привыкла к подарункам-то, да только смеялась она над ним. Не всерьёз всё. Вот он и… того. От любви смертушку и принял, удавившись. А неприкаянные самоубивцы ить — которые по свету болтаются и за границы не уходят, стыдно потому што за содеянное — самолучшие Хранители для кладов и есть. Да и сам он, говорят, добровольно Аринино золото взялся оберегать — всё к ей поближе чтоб. Видать и взаправду шибко любил её. А за што? — удивлённо мигнул он глазами-фонариками. — В общем, Лесовик видал, как они с энтим кладом всё в его лесу обустроили. И заговоры, и Хранителя воздвигли — всё по наилучшим правилам. Никто его теперя не возьмёт, кроме хозяев.

— Так, а Лесовик? Он же может? — спросила Арония. — Место знает, заговоры слышал. С Калиной… Ну так он же знает, что Арины уж нет.

— А на кой он ему, Лесовику, ентот клад — каменья да смарагды? В лесу-то? В бирюлики под сосной играть кровяными камушками? Лесовик не из тех. Та и не даются лесовикам клады — не положено, — отмахнулся домовой. — Рази что гномам — тем их легко взять, они подземные жители, да боятся. Берут лишь ничейные, задавненые совсем. К тому ж, забыл Лесовик уж те заговорённые слова! Когда оно было? Лет под двести ужо!

— А Калина к Ратобору разве не ревновал? — спросила Арония.

Вспомнив ехидные слова того: «Она всем мужикам вокруг головы кружила — чтобы позлить меня!»

— Так знал, мабуть, что Калина ей не люб. Аль ему всё равно было — я ж сказывал: тут денежный антирес! Это уж опосля Арина к твому отцу сердцем прикипела. Да и к Полине тож. Потому как — Старинушка сказывал, что она, как за него замуж пошла, так все свои пакости да ведьмины дела вовсе забросила. Ну и выходит тем, что ушла, закрыла Ратобору доступ к их совместному добру. Без неё он ить взять энти ихи клады не мог, говорят. И шибко обиделся, что Арина его в финансах-то — побоку. Но не пошёл к ей на поклон — гордый ентот Иглович ить. Да у него, видать, и своих заначек хватало. Вон чо — каких лабазов да лавок после неё пооткрывал! Не бедствовал, в обчем. А сейчас, видать — как тебя увидал, вспомнил про енто добро. Пути к ему ищет! Потому и в лес на днях приходил — проверить, може и без тебя обойдётся. Эт, похожеть, было опосля того, как он твоих Силантиев… клепно…мановал. Ну, а дальше ты всё и сама знашь. Прёт на рожон — абы б тебя замуж сманить.

— И зачем — замуж? Он же меня только на днях увидел. Не знает совсем! — с недоумением протянула девушка. — Или Ратобор думает, что я ему мамины клады из земли достану? И Хранителей на них укрощу? Так я этого я не умею! Ты ж сам говорил — кладоискательству учиться надо.

— Надоть! А як же ж! Но, смекаю так, что Ратобор тебя всему и сам обучит, Аронея. Коль ты согласье своё на брачевание с ним дашь. Да и тут ведь не твоё уменье главное, — почесал кудлатую макушку домовой. — Лесовик сказывал: заговоры Ратобор и сам обойтить может, теперя ужоон знат — как. Ушлый! Но одно дельце