Клуб «Непокорные» - Джон Бакен

Президент не обратил ни малейшего внимания на слова Мануэля, но пристально посмотрел на ирландца:

— Ты когда-то был спортсменом, Майк. Вы пришли, чтобы разделить вкус Мануэля к тому, чтобы приканчивать кролика, смирно сидящего на месте?

— Мы не спортсмены, мы палачи правосудия, — сказал Мануэль.

Президент весело засмеялся:

— Великолепно! Какой стиль! Ни дать ни взять древний римлянин!

При этом он по-прежнему не сводил глаз с Корбалли.

— Черт побери, в чем твоя игра, Рамон? — спросил ирландец. Его веснушчатое лицо стало совсем красным.

— В том, что просто хочу предложить краткое перемирие. Хочу в отпуск. Хочу пойти на большие национальные охотничьи скачки.

— Я тоже.

— Ну вот и давайте заключим перемирие. Месяца, скажем, на два или пока я не покину Англию, в зависимости от того, на что уйдет меньше времени. После этого вы сможете снова заняться своим делом.

Тот, которого он звал Мануэлем, захлебнулся потоком испанского, и какое-то время все они говорили на этом языке. То, что говорили эти двое, звучало как своего рода напутствие президенту, на которое он добродушно ответил. Никогда прежде не видел я поганцев, для которых убить человека было так же просто, как подстрелить куропатку, и я с любопытством отметил для себя тощие руки, беспокойные настороженные глаза и уродливые губы этого типа. Насколько я мог судить о том, что происходило на моих глазах, президент, похоже, вполне поладил с ирландцем, но у него остались проблемы с Мануэлем.

— На вас в самом деле ничего нет? — спросил Корбалли.

Президент вытянул руки и показал свою стройную фигуру в обтягивающих брюках и жилете.

— А при нем ничего нет? — спросил он, кивнув в мою сторону.

— Он юрист, он не пользуется оружием.

— Тогда будь я проклят, если трону тебя хоть пальцем, — сказал Корбалли. — Прошло два месяца. Что тебе понадобилось в Ливерпуле?

Здесь Мануэлю, видимо, показалось, что напарник перешел все границы. Я увидел, как одним движением его рука выскользнула из кармана, а рука Корбалли сделала круг, и гипсовый бюст Юлия Цезаря упал с моего книжного шкафа. Затем между ними начались разборки.

— Ты — поганый коротышка! — сказал Корбалли, по-медвежьи прижав Мануэля к своей груди.

— Ах ты предатель! — закричал Мануэль. — Как мы посмотрим в глаза остальным? Что скажут Алехандро и Алькаса?

— Думаю, на этот вопрос я смогу ответить, — любезно промолвил президент. — Если вы сами им не расскажете, то какое-то время они ничего не узнают. На данный момент вы, двое джентльменов, это все, что осталось от вашей патриотической компании. Остальные четверо стали жертвами английской полиции: двое на Брайанстон-сквер, а еще двое в парке рядом с Мраморной аркой.

— Да что вы говорите! — воскликнул Корбалли с восхищением в голосе. — Честное слово, умно сработано!

— У них тоже будет небольшой отпуск. Несколько месяцев на размышления о политике, пока вы и я будем на больших национальных охотничьих скачках.

Внезапно в мою дверь резко постучали. Это было похоже на стук в «Макбете» для драматического эффекта. Корбалли мгновенно приставил пистолет к моему уху, а Мануэль прикрыл президента.

— Все в порядке, — сказал президент, не шевельнув ни единым мускулом. — Это генерал Вальдес, которого вы, я думаю, знаете. Это был еще один аргумент, к которому я собирался обратиться, если бы мне не посчастливилось воззвать к высшей природе мистера Корбалли. Я знаю, что вы поклялись убить меня, но, как я понимаю, всякий убийца хочет иметь шанс на побег. Здесь и сейчас у вас нет ни единого шанса, ни даже тени шанса на побег. Вальдес стоит у двери, а английская полиция внизу. Вы храбрые ребята, я знаю, но даже храбрецы не любят холодную, бездушную виселицу.

Снова раздался стук.

— Впусти его, Лейтен, — сказал Мануэль, — или он повредит твою ценную дверь. У него нет северной флегмы, как у тебя, у меня или у мистера Корбалли.

На пороге стоял высокий мужчина в длинном свободном пальто, которое выглядело так, словно прикрывало мундир. Кто-то заслонил свет на лестничной площадке, так что на лестнице было темно, но я мог разглядеть в полумраке другие фигуры.

— Президент Пелем… — начал он.

— Президент здесь, — сказал я. — С ним все в порядке, он в отличной форме. Сейчас он принимает еще двоих гостей.

Генерал прошел в мою гостиную. Я был позади него и не видел его лица, но нисколько не сомневаюсь в том, что оно выразило великое удивление, когда он узнал гостей. Мануэль стоял угрюмо и вызывающе, засунув руки в карманы, а светлые глаза Корбалли смеялись.

— Боже мой! — У Вальдеса, казалось, перехватило дыхание от этого зрелища. — Что за сволочи! Ваше превосходительство, у меня есть…

— Ничего подобного у вас нет, — перебил президент. — На следующие два месяца это мои друзья, а мистер Корбалли и я собираемся вместе побывать на больших национальных охотничьих скачках. Не будете ли вы столь любезны, чтобы проводить их вниз по лестнице и сообщить инспектору полиции внизу, что все прошло хорошо, и что я совершенно удовлетворен, и что известие обо мне он получит утром?.. Минуточку! А как насчет того, чтобы выпить на дорожку? Лейтен, у вас найдется виски с содовой?

Виски с содовой, конечно, нашлись. Мы все выпили, и кажется, я чокнулся с Мануэлем.

* * *

Я побывал на балу у леди Сэмплер, как и собирался. Вскоре я увидел воочию прибытие блистательной персоны, президента с лентой Золотой Звезды Боливара на груди[100]. Он больше не был словоохотливым студентом, он был ответственным государственным деятелем, отцом своей страны. Когда я подошел к нему, вокруг него уже собралась большая толпа, и он извинялся перед Молли Нэнтли. Увидев меня, она настояла на том, чтобы меня представили президенту:

— Я так хотела, чтобы вы встретились! Я надеялась, что это произойдет за моим ужином, но, как бы там ни было, мне это удалось.

Думаю, она была немного удивлена, когда президент взял меня за руку обеими руками.

— Я видел, как мистер Лейтен играл у Лорда в 1897 году, — сказал он. — Я в тот год играл за Харроу под двенадцатым номером. Приятно познакомиться с ним, я никогда не забуду эту встречу.

— Какой же он англичанин! — прошептала мне Молли, когда мы выбирались из толпы.

Они убили его в следующем году. Убили потому, что в деле, которому он себя посвятил, нет реальной защиты. Но прежде чем он пал, он успел поставить свою страну на ноги. Нет, то были не Мануэль и не Корбалли. Думаю, то