Золотой век русской поэзии - Вильгельм Карлович Кюхельбекер

class="v">И с хладной жизнью сочетал

Души горячей сновиденья.

1825

К Пушкину[174]

Известно мне: доступен гений

Для гласа искренних сердец.

К тебе, возвышенный певец,

Взываю с жаром песнопений.

Рассей на миг восторг святой,

Раздумье творческого духа

И снисходительного слуха

Младую музу удостой.

Когда пророк свободы смелый,

Тоской измученный поэт,

Покинул мир осиротелый[175],

Оставя славы жаркий свет

И тень всемирныя печали,

Хвалебным громом прозвучали

Твои стихи ему вослед[176].

Ты дань принес увядшей силе

И славе на его могиле

Другое имя завещал.

Ты тише, слаще воспевал

У муз похищенного галла[177].

Волнуясь песнею твоей,

В груди восторженной моей

Душа рвалась и трепетала.

Но ты еще не доплатил

Каменам долга вдохновенья:

К хвалам оплаканных могил

Прибавь веселые хваленья.

Их ждет еще один певец:

Он наш – жилец того же света,

Давно блестит его венец;

Но славы громкого привета

Звучней, отрадней глас поэта.

Наставник наш, наставник твой,

Он кроется в стране мечтаний,

В своей Германии родной[178].

Досель хладеющие длани

По струнам бегают порой,

И перерывчатые звуки,

Как после горестной разлуки

Старинной дружбы милый глас,

К знакомым думам клонят нас.

Досель в нем сердце не остыло,

И верь, он с радостью живой

В приюте старости унылой

Еще услышит голос твой,

И, может быть, тобой плененный,

Последним жаром вдохновенный,

Ответно лебедь запоет

И, к небу с песнию прощанья

Стремя торжественный полет,

В восторге дивного мечтанья

Тебя, о Пушкин, назовет.

1826

Поэт

Тебе знаком ли сын богов,

Любимец муз и вдохновенья?

Узнал ли б меж земных сынов

Ты речь его, его движенья?

Не вспыльчив он, и строгий ум

Не блещет в шумном разговоре,

Но ясный луч высоких дум

Невольно светит в ясном взоре.

Пусть вкруг него, в чаду утех,

Бушует ветреная младость,

Безумный крик, нескромный смех

И необузданная радость:

Все чуждо, дико для него,

На все спокойно он взирает,

Лишь редко что-то с уст его

Улыбку беглую срывает.

Его богиня – простота,

И тихий гений размышленья

Ему поставил от рожденья

Печать молчанья на уста.

Его мечты, его желанья,

Его боязни, упованья —

Все тайна в нем, все в нем молчит:

В душе заботливо хранит

Он неразгаданные чувства…

Когда ж внезапно что-нибудь

Взволнует огненную грудь —

Душа, без страха, без искусства,

Готова вылиться в речах

И блещет в пламенных очах…

И снова тих он, и стыдливый

К земле он опускает взор,

Как будто слышит он укор

За невозвратные порывы.

О, если встретишь ты его

С раздумьем на челе суровом —

Пройди без шума близ него,

Не нарушай холодным словом

Его священных, тихих снов;

Взгляни с слезой благоговенья

И молви: это сын богов,

Любимец мук и вдохновенья.

1826

Жизнь

Сначала жизнь пленяет нас;

В ней все тепло, все сердце греет

И, как заманчивый рассказ,

Наш ум причудливый лелеет.

Кой-что страшит издалека —

Но в этом страхе наслажденье:

Он веселит воображенье,

Как о волшебном приключенье

Ночная повесть старика.

Но кончится обман игривый!

Мы привыкаем к чудесам —

Потом на все глядим лениво,

Потом и жизнь постыла нам:

Ее загадка и завязка

Уже длинна, стара, скучна,

Как пересказанная сказка

Усталому пред часом сна.

1826

Моя молитва

Души невидимый хранитель,

Услышь моление мое!

Благослови мою обитель

И стражем стань у врат ее,

Да через мой порог смиренный

Не прешагнет, как тать ночной,

Ни обольститель ухищренный,

Ни лень с убитою душой,

Ни зависть с глазом ядовитым,

Ни ложный друг с коварством скрытым.

Всегда надежною броней

Пусть будет грудь моя одета,

Да не сразит меня стрелой

Измена мстительного света.

Не отдавай души моей

На жертву суетным желаньям;

Но воспитай спокойно в ней

Огонь возвышенных страстей.

Уста мои сомкни молчаньем,

Все чувства тайной осени,

Да взор холодный их не встретит,

Да луч тщеславья не просветит

На незамеченные дни.

Но в душу влей покоя сладость,

Посей надежды семена

И отжени от сердца радость:

Она – неверная жена.

1826

Италия

Италия, отчизна вдохновенья!

Придет мой час, когда удастся мне

Любить тебя с восторгом наслажденья,

Как я люблю твой образ в светлом сне,

Без горя я с мечтами распрощаюсь,

И наяву, в кругу твоих чудес,

Под яхонтом сверкающих небес,

Младой душой по воле разыграюсь.

Там радостно я буду петь зарю

И поздравлять царя светил с восходом,

Там гордо я душою воспарю

Под пламенным необозримым сводом.

Как весело в нем утро золотое

И сладостна серебряная ночь!

О мир сует! тогда от мыслей прочь!

В объятьях нег и в творческом покое

Я буду жить в минувшем средь певцов,

Я вызову их сонмы из гробов!

Тогда, о Тасс![179] твой мирный сон нарушу,

И твой восторг, полуденный твой жар

Прольет и жизнь, и песней сладких дар

В холодный ум и в северную душу.

1826

К моему перстню[180]

Ты был отрыт в могиле пыльной,

Любви глашатай вековой,

И снова пыли ты могильной

Завещан будешь, перстень мой.

Но не любовь теперь